Лев щерба краткая биография. Тема работы: В ыдающийся лингвист Лев Владимирович Щерба и его вклад в развитие русского языкознания Литературный язык, которым мы пользуемся, - это подлинно. Лев щерба очень краткая биография

Выдающийся русский лингвист Лев Владимирович Щерба (1880-1944)

«Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокрёнка» – эта искусственная фраза, в которой все корневые морфемы заменены на бессмысленные сочетания звуков, была придумана в 1928 году для иллюстрации того, что многие семантические признаки слова можно понять из его морфологии. Ее автор – выдающийся русский лингвист, основатель Петербургской фонологической школы – Лев Владимирович Щерба родился 130 лет назад.

Ниже мы приводим сокращенный вариант статьи Дмитрия Львовича Щербы, сына Л. В. Щербы, из сборника Памяти академика Льва Владимировича Щербы.

Фото из сборника Памяти академика Льва Владимировича Щербы, изд-во ЛГУ, 1951

В 1898 г. Лев Владимирович окончил с золотой медалью киевскую гимназию и поступил на естественный факультет Киевского университета. В следующем году он перешел на историко-филологический факультет С.-Петербургского университета, где занимался преимущественно психологией. На третьем курсе, слушая лекции проф. И. А. Бодуэна-де-Куртенэ по введению в языковедение, он увлекается им как человеком, его оригинальным подходом к научным вопросам и начинает заниматься под его руководством. На старшем курсе Лев Владимирович пишет сочинение Психический элемент в фонетике, удостоенное золотой медали. В 1903 г. он кончает университет, и проф. Бодуэн-де-Куртенэ оставляет его при кафедре сравнительной грамматики и санскрита.

В 1906 г. С.-Петербургский университет командирует Льва Владимировича за границу. Год он проводит в Северной Италии, самостоятельно изучая живые тосканские диалекты; в 1907 г. переезжает в Париж. Здесь, в лаборатории экспериментальной фонетики Ж.-П. Руссело в Коллеж де Франс он знакомится с аппаратурой, изучает по фонетическому методу английское и французское произношения и работает самостоятельно, накапливая экспериментальный материал. Осенние каникулы 1907 и 1908 гг. Лев Владимирович проводит в Германии, изучая мужаковский диалект лужицкого языка в окрестностях города Мускау (Мужаков).

Изучение этого затерянного в немецком языковом окружении славянского языка крестьян подсказано было ему Бодуэном-де-Куртенэ в целях разработки теории смешения языков. Кроме того, Лев Владимирович стремился всесторонне изучить какой-нибудь живой, совершенно ему незнакомый бесписьменный язык, что он считал особенно важным для того, чтобы не навязывать языку каких-нибудь предвзятых категорий, не укладывать язык в готовые схемы. Он поселяется в деревне в окрестностях города Мужаков, не понимая ни полслова на изучаемом диалекте. Он учит язык, живя одной жизнью с семьей, принявшей его, участвуя с нею в полевых работах, разделяя воскресные развлечения. Собранные материалы Лев Владимирович оформил впоследствии в книгу, представленную им на соискание докторской степени. Конец своей заграничной командировки он проводит в Праге, изучая чешский язык.

Словарь под ред. акад. Л.В. Щербы, изд-во Советская энциклопедия, М., 1969

Вернувшись в Петербург в 1909 г., Лев Владимирович становится хранителем кабинета экспериментальной фонетики, основанного при университете еще в 1899 г., но находившегося в запущенном состоянии.

Кабинет стал любимым детищем Льва Владимировича. Добившись некоторых дотаций, он выписывает и строит аппаратуру, систематически пополняет библиотеку. Под его руководством в течение более тридцати лет в лаборатории непрерывно ведутся экспериментальные исследования, посвященные фонетике и фонологическим системам языков различных народов нашего Союза. В лаборатории впервые в России Лев Владимирович организует фонетическое обучение произношению западноевропейских языков.

В начале двадцатых годов Лев Владимирович составляет проект организации Лингвистического института с широким привлечением различных специалистов. Связи фонетики с другими дисциплинами всегда были ясны для него. Он говорит: «Будучи заинтересован в развитии общего языкознания и в частности фонетики, я давно обратил внимание на то, что вопросами речи занимаются, кроме лингвистов, в разных науках: в физике (акустика звуков речи), в физиологии, в психологии, в психиатрии и неврологии (всевозможные афазии и другие расстройства речи); наконец, к вопросам речи с практической стороны подходят и деятели сцены (певцы, актеры) и имеют значительный запас интересных наблюдений. Однако все работают совершенно изолированно друг от друга... Мне всегда казалось, что от взаимного сближения все указанные дисциплины выиграют, и что сближение естественнее всего должно происходить в лоне общего языкознания...».

В плане своей научной деятельности Лев Владимирович почти полностью осуществил эти свои идеи. Начиная с 1910 г. он читает введение в языкознание на педагогическом факультете Психоневрологического института, ведет занятия по фонетике на курсах для учителей глухонемых. Лев Владимирович был сотрудником Института дефектологии Академии педагогических наук. В 1929 г. в лаборатории организуется специально для группы врачей и логопедов семинар по экспериментальной фонетике. Лев Владимирович несколько раз выступает с докладами в Обществе врачей-отоларингологов. Не менее живыми являются его связи с артистическим миром, со специалистами по дикции и постановке голоса, с теоретиками пения. В начале двадцатых годов Лев Владимирович с увлечением работает в Институте живого слова. В тридцатых годах он читает циклы лекций по фонетике и по русскому языку в Русском театральном обществе, делает доклад на вокальном факультете Ленинградской Государственной консерватории.

В двадцатых и тридцатых годах Лаборатория экспериментальной фонетики Ленинградского университета превращается в первоклассное научно-исследовательское учреждение. Она пополняется новым оборудованием, увеличивается состав ее сотрудников, круг ее работ расширяется. Со всех концов Союза, преимущественно из национальных республик, сюда едут учиться.

Фото: М. Ривес
Могила Л. В. Щербы на Ваганьковском кладбище в Москве

Период жизни Льва Владимировича, начиная с 1909 и до 1916 г., является плодотворным в научном отношении. За эти шесть лет он пишет две книги, защищает их, становится магистром и доктором. Лев Владимирович ведет занятия по экспериментальной фонетике, семинары по старославянскому языку, по языковедению, по русскому языку, читает курс сравнительной грамматики индоевропейских языков, который он строит каждый год на материале нового языка.

С 1914 г. он руководит студенческим кружком по изучению живого русского языка. Среди активных участников этого кружка можно назвать С. Г. Бархударова, С. М. Бонди, С. А. Еремина, Ю. Н. Тынянова.

Параллельно Лев Владимирович берет на себя административные обязанности в различных учебных учреждениях: он ищет возможностей влиять на организацию преподавания, на его характер, стремится поднять преподавание, как родного языка, так и иностранных до уровня современных достижений науки. Он неутомимо борется с формализмом и рутиной в преподавании и не поступается своими идеалами. Так, в 1913 г. Лев Владмирович уходит из С.-Петербургского учительского института, где теперь «главным делом преподавателя считается не сообщение знаний, а неукоснительное исполнение чиновничьих правил, вытесняющих науки и парализующих самодеятельность учащихся», – пишут его бывшие ученики.

Наиболее яркой страницей деятельности Льва Владимировича в двадцатых годах являются разработка им фонетического метода обучения иностранному языку и широкое распространение этого метода. Характерно внимание, уделяемое чистоте и правильности произношения. Все фонетические явления изучаемого языка получают научное освещение и сознательно усваиваются учащимися. Значительное место в преподавании занимают слушание и разучивание патефонных пластинок с иностранными текстами. В идеале все преподавание должно быть построено на пластинках, подобранных в определенной системе.

В основе этого усиленного изучения звуковой стороны языка, лежала идея Льва Владимировича о том, что полное понимание иностранной речи неразрывно связано с правильным, вплоть до интонаций, воспроизведением их звуковой формы. Идея эта связана с общей лингвистической концепцией Льва Владимировича, считавшего, что самым существенным для языка как средства общения является его устная форма.

В 1924 г. Лев Владимирович избирается членом-корреспондентом Всесоюзной Академии наук. Тогда же он входит в состав Словарной комиссии Академии наук, которая работает над изданием большого словаря русского языка, предпринятым еще акад. А. А. Шахматовым. В результате этой работы у Льва Владимировича зарождаются свои идеи в области лексикографии. Во второй половине двадцатых годов он работает над составлением Академического словаря русского языка, стремясь на практике применить свои теоретические построения.

С 1930 г. Лев Владимирович начинает работу по составлению русско-французского словаря. Он строит свою теорию дифференциальной лексикографии, вкратце изложенную в предисловии ко второму изданию словаря, созданного им в результате почти десятилетних работ. Словарь этот является не только одним из лучших советских пособий по французскому языку, его принципы и система положены Государственным издательством иностранных и национальных словарей в основу всех работ над аналогичными словарями.

Фото: И. Благовещенский
Бюст академика Л.В.Щербы, установленный во дворе филфака СПбГУ около входа на кафедру фонетики

К середине тридцатых годов относится и другое пособие по французскому языку, написанное Львом Владимировичем: Фонетика французского языка. Книга эта является итогом его двадцатилетней исследовательской и педагогической работы над французским произношением. Она построена на сравнении французского произношения с русским.

В 1937 г. Лев Владимирович становится во главе общеуниверситетской кафедры иностранных языков. Он реорганизует преподавание языков, внедряя в него свою методику чтения и раскрытия содержания иностранных текстов. С этой целью он ведет для преподавателей специальный методический семинар, демонстрируя свои приемы на латинском материале. Его идеи нашли отражение в брошюре Как надо изучать иностранные языки. За два года своего заведывания кафедрой Лев Владимирович значительно поднимает уровень знания языков студентами.

Кроме того, он участвует в широко развернувшихся работах по стандартизации и урегулированию орфографии и по грамматике русского языка. Лев Владимирович входит в состав коллегии, редактирующей школьный учебник по грамматике русского языка С. Г. Бархударова, участвует в составлении «Проекта правил единой орфографии и пунктуации», вышедшего в 1940 г.

В октябре 1941 г. Лев Владимирович эвакуируется в город Молотовск Кировской области. Летом 1943 г. он переезжает в Москву, где возвращается к привычному образу жизни, с головой уходя в научную, педагогическую и организационную деятельность. С августа 1944 г. он серьезно болен. Скончался Лев Владимирович 26 декабря 1944 г.

(Д. Л. Щерба Лев Владимирович Щерба, из сборника статей Памяти академика Льва Владимировича Щербы, изд-во ЛГУ, 1951)

«Он до последних дней жизни был рыцарем филологии, не изменявшим ей в годы самых больших потерь, унижений и нападок на филологическое образование.
Заветы Л. В. Щербы нам дороги и долго еще будут вдохновлять нас. Идеи его будут жить и станут достоянием многих-многих – и даже тех, кто никогда не услышит и не узнает имени Щербы».

Б. А. ЛАРИН
Значение работ академика Л. В. Щербы в русском языкознании

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

МКВСОУ «Кореневская вечерняя (сменная) общеобразовательная школа»

Реферат по русскому языку на тему:

"Щерба Лев Владимирович как лингвист"

Выполнила ученица 12 класса: Клягина Елена Юрьевна

Проверила: Кумова Анна Анатольевна

П. Коренево,2015г

Введение

Глава 1. Анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии

Глава 2. Анализ работ Л.В. Щербы по орфоэпии

Глава 3. Анализ работ Л.В. Щербы по морфологии

Глава 4. Анализ работ Л.В. Щербы по стиховедению

Заключение

Введение

Данный реферат, тема которого Лев Владимирович Щерба как лингвист написана в русле работ лингвистического направления.

Материалом для реферата послужили следующие работы Л.В. Щербы: по фонетике - "Теория русского письма", по орфоэпии - "О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов", "О нормах образцового русского произношения", "К вопросу о русской орфоэпии", по морфологии - "О частях речи в русском языке", "О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного предмета", а также работы "Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. "Воспоминание" Пушкина", "Опыты лингвистического толкования стихотворений. II. "Сосна" Лермонтова в сравнении с ее немецким прототипом", "Современный русский литературный язык", "Безграмотность и ее причины", "Новейшие течения в методике преподавания родного языка" и др.

В качестве предмета исследования в дипломной работе нами был выбран один из виднейших лингвистов ХХ века - Лев Владимирович Щерба.

Цель реферата - анализ основных работ Л.В. Щербы. В соответствии с данной целью в дипломной работе будут решены следующие задачи:

1. Анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии.

2. Анализ работ Л.В. Щербы по орфоэпии.

3. Анализ работ Л.В. Щербы по морфологии и грамматике.

4. Анализ работ Л.В. Щербы по стиховедению.

При написании реферата были использованы следующие методы:

1. Описательный.

2. Сопоставительная.

Реферат состоит из предисловия, введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы. Первая глава содержит анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии, вторая - по орфоэпии, третья - по морфологии, четвертая - по стиховедению.

щерба орфоэпия фонетика орфография

Глава 1. Анализ работ Л.В. Щербы по фонетике и фонологии

Фонетика была для Щербы одним из главным объектов изучения на протяжении всей его научной деятельности. Лев Владимирович Щерба был основателем Ленинградской Фонологической школы, стоял у истоков образования такой науки, как фонология. Достаточно вспомнить его работу по развитию кабинета экспериментальной фонетики. С 1909 года и до конца своей жизни Щерба неустанно развивает работу лаборатории, являвшейся его любимым детищем.

В 1912 г. он опубликовал и защитил магистерскую диссертацию "Русские гласные в количественном и качественном отношении", которая примечательна тем, что в ней экспериментально-фонетическое исследование ведется с учетом фонологической значимости тех или иных артикуляторных и акустических характеристик звуков речи, а также здесь впервые в истории науки дан развернутый и разносторонний анализ понятия фонемы, который Щерба заимствовал у своего учителя И.А. Бодуэна де Куртенэ.

Щерба вел систематические занятия то в форме курса, то в виде семинара по экспериментальной фонетике. Еще до революции он обучал в университете произношению западноевропейских языков фонетическими приемами. В 20-х годах он развивает эти приемы и разрабатывает их в целую систему, широко популяризируя ее. Вместе с С.К. Боянусом он организовал в Ленинграде различные курсы иностранных языков, в том числе Фонетический институт практического изучения языков и Государственные курсы иностранных языков.

Все фонетические явления получали у Щербы научное освещение, поэтому сознательно усваивались учащимися. Учащиеся работали только по транскрибированным текстам, минуя орфографию. Щерба считал, что полное понимание иностранной речи и иностранного текста неразрывно связано с правильным, вплоть до интонаций, воспроизведением их звуковой формы.

Программной статьей Щербы по фонологии является статья "Теория русского письма", в которой он разбирает некоторые вопросы по фонологии, в частности вопрос о фонемах.

В области фонологии Щерба известен как один из создателей теории фонемы. Ему принадлежит первый в истории науки специальный анализ понятия фонемы как словоразличительной и морфеморазличительной единицы, противопоставленной оттенку (варианту) как единице, не обладающей такой дистинктивной функцией.

Бодуэн де Куртенэ фонемами называет "не делимые общие звуковые элементы, способные в данном языке дифференцировать слова. Эти звуковые элементы реализуются в целом ряде тесно связанных между собой вариантов или оттенков, которые все имеют одну и ту же функцию, а потому в восприятии нормально не различаются и появление каждого из которых целиком зависит лишь от фонетических условий" (стр. 152). Однако сам Щерба считал, что Бодуэн не все в своей теории развил с надлежащей полнотой. В отличие от него, Щерба не рассматривает весь процесс членения речи, а говорит только о последнем звене этого процесса - о фонемах. По Щербе, фонема - "это кратчайший элемент общих акустических представлений данного языка, способный ассоциироваться в этом языке со смысловыми представлениями".

Отличие теории Бодуэна де Куртенэ от теории Щербы состоит в том, что Бодуэн строил свою теорию фонемы, отталкиваясь от морфемы, первоначально он считал одной фонемой даже межъязыковые корреспонденции звуков. В единстве морфемы он видел основание для объединения чередующихся в ней звуков в одну фонему. При этом он считал дивергенциями одной фонемы не только те звуки, которые никогда в данном языке не встречаются в одной и той же позиции, как, например, нелабиализованное и лабиализованное t в русском языке (например, эта и эту), но и такие, которые чередуются только в определенных позициях (в позициях нейтрализации) (например, хоda и хоt).

Точка зрения Щербы коренным образом отличается от бодуэновской, впоследствии развитой представителями Московской фонологической школы. Он защищал идею автономности фонемы, в соответствии с которой оттенки одной фонемы никогда не могут встречаться в одинаковой фонетической позиции. Отсюда и несовпадение понятий дивергенции и оттенка.

Щерба говорит о том, что в речевом потоке можно наблюдать очень много звуков, но не всегда мы их можем вычленить, например, в словах та и ту мы слышим один звук т, но он будет разным перед а и перед у: перед а - огубленным, а перед у - нет. А вот в случае различия гласных перед твердыми и мягкими согласными более очевидно: мы чувствуем разницу в произнесении слов стал и стали, села и сели и т.д. Щерба дает ответ на вопрос, почему же мы не всегда замечаем этих различий: потому что эти различия не семантизированы, то есть это звуковое различие не соединено с морфологическим различием.

Щерба считает, что любой практический алфавит должен обозначать только фонемы, а не их варианты. Дело в том, среди вариантов фонемы мы обычно выделяем один, который мы произносим в изолированном виде.

В своей статье "Русские гласные в количественном и качественном отношении" он сформулировал задачи для фонетика:

1. выяснить фонетический состав данного языка, иначе, определить различаемые им фонемы;

2. в соответствии с имеющимися средствами дать их полное описание;

3. констатировать наблюдаемые дивергенции или зарегистрировать по возможности все оттенки фонем, появляющиеся в данном языке, и дать посильное их описание;

4. определить условия этих дивергенций;

5. объяснить причины их появления.

Практически все ответы на эти вопросы он и дает в статье "Теория русского письма".

Щерба приводит список фонем русского литературного языка:

Согласные

Губные: "п, пь, б, бь, м, мь, ф, фь, в, вь"

Переднеязычные: "т, ть, д, дь, н, нь, с, сь, з, зь, ш, ж, ц, чь, л, р, рь"

Среднеязычные: "й"

Заднеязычные: к, кь, г, гь, х, хь

Передние: "э, и"

Задние губные: "о, у"

Смешанный: "ы"

Отдельно он упоминает о фрикативном г. Щерба считает, что эта фонема не прижилась потому, что употребляется только в некоторых словах (бога, господи) и воспринимается как южнорусский диалектизм. Щерба считает эту фонему необязательной.

Трудным вопросом Щерба признает вопрос о различении фонем й и j. Многие считают й в конце слова (например, край) и в начале слова, после гласных и после ъ и ь (например, яма, копье, в ладье) разными фонемами. Щерба признает, что большая доля правды в этом есть. Он пишет: "Однако это различие стоит в непосредственной связи со слоговым строением: в начале слога, т.е. для русского языка всегда перед гласным, слышится "j" ("краj-а, маj-а, паj-а"), а в конце слога, т.е. для русского языка всегда, когда он стоит не перед гласным, слышится "й" ("край, мой, пой"); при этом "й" в начале слога и "j" в конце его в русском языке абсолютно невозможны. Из этого следует, что звуки "j" и "й" являются лишь вариантами единой фонемы. Который из них считать главным? Так как все согласные в конце слога, будучи сильноначальными, а следовательно слабоконечными, в русском языке слегка редуцируются, то главным вариантом следует считать "j", т.е. сильноконечный вариант нашей фонемы, который и будет в дальнейшем фигурировать как ее символ".

Щерба не согласен с таким утверждением: в русском языке многие согласные могут быть и твердыми, и мягкими. В русском языке не существует т вообще или л вообще, а существуют т мягкое или твердое и л мягкое или твердое. Все это смешение происходит, по мнению Щербы, из-за смешения букв и звуков. В русском языке и твердые, и мягкие согласные обозначаются одной буквой, так как очень часто они чередуются в пределах форм одного слова.

Наиболее далеки друг от друга л твердое и л мягкое, т, д твердые и т, д мягкие. Это доказывается тем, что многих диалектах л твердое превращается в у неслоговое, чего с л мягким никогда не происходит.

Щерба полагает, что пары т/ть и д/дь приближаются к мягким ць, дзь. Следовательно, развитие этих гласных идет в том же направлении, что и в белорусском языке.

По поводу р/рь Щерба замечает: р в положении между гласными приближается к гласному, а р мягкое может превратиться в фрикатив.

Мягкие кь, хь, гь Щерба относит не к заднеязычным, а к среднеязычным.

Интересно его замечание по поводу согласных перед гласными и, э. Он считает, что мягкость согласных перед э (т.е. е) вовсе не является результатом живой ассимиляции, доказательством тому служит то, что ш, ж, ц не смягчаются перед этим гласным.

Фонемы ж, ш, ц, чь не имеют в русском языке параллелей по твердости и мягкости. Хотя в диалектах и в самостоятельном произношении можно услышать двойные мягкие шьшь, жьжь: ищу (ишьшю), визжать (вижьжять/вижжать) и т.д. Щерба не предлагает добавить фонемы шьшь и жьжь в список фонем русского языка, но только потому, что это было бы связано с определенными трудностями. Несмотря на то, что они употребляются очень редко и не всеми, говорящие так могут различать с женами ("жжонъми") и жжеными ("жьженъми"). Щерба называет их "фонемами в потенции".

У фонемы чь нет твердой параллели, хотя в некоторых случаях она была бы необходима и возможна (китайское Яньчэн).

Безусловно, Щерба признает наличие в русском языке фонем кь, гь, хь. Они появляются в русском языке только перед гласными э и и. Однако Щерба приводит много примеров, когда эти фонемы появляются и в других позициях: жгет, ткем, секет и т.д. Сюда же он относит и заимствованные слова (Кяхта, гяур). Но самым главным доказательством наличия в нашей системе фонем мягких кь, гь, хь он считает то, что чередования к/кь, г/гь, х/хь морфологизированны, входят в систему чередования твердых и мягких согласных при склонении и при спряжении: рук-а, рукь-э и др.

По поводу мягкости и твердости согласных перед мягкими Щерба согласен с исследователями, которые утверждают, что перед мягкими согласными противоположение твердых и мягких согласных в русском языке невозможно. Причем некоторые согласные по мягкости ассимилируются следующим мягким согласным (кости, гвозди). Особенно склонны к ассимиляции н перед мягкими ть, дь и все согласные перед j.

На самом деле, как утверждает Щерба, противопоставление их по твердости/мягкости перед мягкими вполне возможно: немки/немьки, подковки/подьковки, лапти/лапьти.

"Ассимиляция не обязательна даже при двойных согласных: при втором мягком первый не обязательно должен быть тоже мягким. Нормально мы говорим слово пленник с двумя мягкими нь, но уже произношение "Аньне", "в касьсе" вовсе не обязательно, можно говорить и "Анъне, в касьсе".

А вообще, замечает Щерба, различение твердости и мягкости согласных перед мягкими согласными мало используется фонологически в русском языке. Он сам принимает за норму произношения кости, немки, дверь и т.д. с фонологически твердыми, фонетически - полумягкими согласными, а бросьте, возьмите, Кузьмич - с мягкими.

Как отдельный случай Щерба разбирает такие сочетания, как ня, нё, ню; ля, лё, лю и т.д. Сложность состоит в том, что идут споры относительно того, на какие же звуки разлагаются данные сочетания.

Одни считают, что эти сочетания просто разлагаются на нь+а, нь+о, нь+у и т.д. А некоторые даже полагают, что на нь+jа, нь+jо, нь+jу. Но, говорит Щерба, если попробовать сложить эти сочетания обратно, то получится нья, ньё, нью.

Другие соглашаются с тем, что в русском языке в сочетании ля нет никакого jа (я), но тем не менее не отождествляют гласный в этом сочетании со звуком а.

Щерба подводит итог этим спорам и утверждает, что в подобных сочетаниях нет чистого звука, а есть нечто, вроде uа, uо, uу, т.е. эти звуки (а, о, у) обладают неким придатком, напоминающим звук, который не может быть выделен или удлинен и не является отдельной фонемой. Щерба задается вопросом: можно ли считать uа, uо, uу самостоятельными фонемами? Нет, это фонетические варианты соответствующих гласных, обусловленные мягкостью предыдущих согласных. В диалектах эти фонемы еще могут развиться, но в литературном языке - нет.

Но самым спорным вопросом в данной работе Щербы является вопрос о том, чем же является ы: самостоятельной фонемой или вариантом фонемы и. То, что ы - это вариант и, считал, в частности Бодуэн де Куртенэ.

Споры возникли на основании того, что и и ы часто заменяют друг друга: и может стоять только после мягких согласных, ы - после твердых (например, над избой - надызбой, в игре - выгре и др.). Случаев замены ы через и нет, так как нет слов, начинающихся на ы. В русском языке нет также продуктивных суффиксов на ы, но, говорит Щерба, если бы мы захотели образовать по образцу раб - рабыня ж.р. от слова царь, то сказали бы цариня, а не царыня.

"Таким образом, ы и и как будто приходится признать вариантами единой фонемы, из которых главным придется признать и, поскольку ы вовсе не встречается в независимом положении".

Но интуитивно Щерба не хочет с этим соглашаться. Он приводит пример Д.Н. Ушакова: ыкать (по аналогии с акать, экать и т.д.) в доказательство того, что ы мы все-таки можем изолировать. Щерба объясняет получившееся противоречие с исторической точки зрения: он считает, что когда-то ы было самостоятельной фонемой и не ассоциировалось с и. В силу определенных фонетических условий ы теряет свою самостоятельность.

Заканчивает свою статью Щерба следующим выводом: "По-русски сколько бы ни тянуть ы, оно, и будучи освобождено от ассимилятивного влияния предшествующего твердого согласного, остается самим собою. Таково положение вещей в настоящий момент, а как дальше пойдет развитие языка - трудно сказать с уверенностью. Во всяком случае, нет оснований сейчас совершенно отказывать ы в самостоятельности: потенциально оно может стоять и в независимом положении и может дифференцировать слова (икать/ыкать).

Под фонетической транскрипцией Щерба понимает "запись звуков того или другого отрезка речи по правилам какой-либо определенной графики, но без соблюдения каких бы то ни было правил правописания", при этом он выделяет фонематическую (фонологическую) и фонетическую транскрипции.

В этой статье Щерба также касается и вопроса о словесном ударении. Он считает, что в русском языке ударение семантизировано в трех направлениях: во-первых, оно помогает делить речевой поток на слова и группы слов, так как ударением обладает каждое знаменательное слово (например, говорил он очень долго, так что всем наскучил); во-вторых, ударение в русском языке характеризует слово как таковое, достаточно вспомнить зрительные омонимы; в-третьих, русское ударение является грамматикализованным, то есть имеет грамматическое значение.

Также Щерба говорит и о длительности отдельных звуков. Например, он замечает, что в разговорном стиле ударные гласные длиннее неударенных, что длительность согласных тоже зависит от фонетических условий (например, стеной и стенной). Иногда длительные гласные относятся к разным морфемам: под-дать, стен-н-ой и т.д. В этом случае их можно назвать двойными. А вот в случае стран-ый, ссор-а и т.п. через долгий гласный морфологическая граница уже не проходит. Из-за того, что происходит такая путаница, Щерба считает, что "семантизированного противоположения согласных по длительности в русском языке также не имеется и что во всех сюда относящихся случаях следует говорить просто о группе повторяющихся согласных"

Вообще фонетику Щерба определяет как "физиологию звуков человеческой речи" и связывает изучение фонетики с изучением акустики, так как она тоже занимается исследованием звуков.

Щерба рассматривает вопрос о фонетических единицах, которые не всегда совпадают с акустическими и физиологическими единицами. Щерба приводит в пример так называемые "аффрикаты" - "есть ли это простые согласные или они состоят из двух звуков, например: с (ц) из t + s (т +с), с (ч) из t + s (т + ш) и т.д. Самая возможность такого спора указывает на существование двух точек зрения. И действительно, физиологически присутствие двух элементов в аффрикатах несомненно, однако с языковой, фонетической точки зрения говорящих на данном языке людей с (ц), с (ч) и т.д. также несомненно являются простыми согласными, так как спирантный элемент в них не может быть протянут. Таким образом, понятие фонетической единицы не всегда покрывает понятия единиц акустической или физиологической, из чего следует, что фонетические единицы не могут быть отнесены ни к физиологическим, ни к физическим величинам, а являются результатом нашей психической деятельности, иначе говоря: раз мы говорим об a, e, i, p, t и т.д., мы выходим из мира физического и физиологического и входим в область психики, где и происходит, так сказать, синтез данных акустических и физиологических и приспособление их для целей языкового общения. Этим и определяется и самостоятельное положение фонетики как науки: она занимается исследованием звуковых представлений речи в первую голову, а затем уже и тех акустических и физиологических процессов, под влиянием которых эти представления возникают" .

Поэтому более правильным методом в лингвистике является субъективный метод (внутренняя интроспекция лингвиста), так как главное - это сознание того человека, о чьих фонетических различиях мы хотели бы узнать. Но с другой стороны, объективный метод тоже очень важен, поскольку наблюдение здесь происходит с помощью различных регистрирующих приборов и экспериментирования. Щербу очень часто упрекали за то, что он отводит большую роль субъективному принципу: мало ли что, мол, может показаться ученому, но Щерба не выделяет какой-либо из этих принципов особо, он подчеркивает необходимость их неразрывной связи. Сегодня особенно ясна несправедливость многочисленных упреков того времени в адрес Щербы со стороны представителей лингвистического формализма в психологизме, который как раз придавал щербовской концепции функционально-деятельностную (антропологическую) направленность.

Однако у субъективного метода имеются свои недостатки: во-первых, не все могут использовать с успехом этот метод, здесь нужен опыт и определенный талант, а во-вторых, не все можно изучать с помощью субъективного метода, а также у него есть еще один недостаток: изучающий чужое произношение зачастую слышит то, что хотел бы услышать или привык слышать. Поэтому результаты субъективного метода следует проверять и методом объективным.

Глава 2. Анализ работ Л.В. Щербы по орфоэпии

Орфография и орфоэпия - вот те вопросы, которым Л.В. Щерба посвятил долгие годы своей деятельности.

Реформа русской орфографии, а затем не прекращавшаяся до последнего года его жизни работа над дальнейшей рационализацией и упорядочением реформированной орфографии проходили при постоянном участии и все возраставшем влиянии идей и предложений Л.В. Щербы. В 1911 г. он опубликовал "Дополнения и поправки к "Русскому правописанию" Я.К. Грота". В 1930 г. в журнале "Русский язык в школе" он поместил статью "К вопросу о реформе орфографии". Два года, проведенные в Нолинске во время последней войны, посвящены были в числе других работ и составлению обширной "Теории русского правописания" в двух частях. Как крупный языковед и теоретик, он вносил в разработку вопросов прикладного языкознания последовательную принципиальность и большую перспективу громадного научного кругозора. В этой книге дано завершение почина, сделанного учителем Л.В. Щербы профессором И.А. Бодуэном де Куртенэ в работе "Об отношении русского письма к русскому языку". Ни одна из старейших по разработке европейских орфографий не получила такого тщательного, глубокого и систематического анализа и истолкования. В отличие от работы Бодуэна де Куртенэ, в книге Щербы вскрыта система русской орфографии, дана апология достоинств некоторых русских орфографических традиций, намечены пути ее завершающей кодификации. Здесь даны поучительные и интересные сопоставления с материалами из истории орфографических норм многих других языков. Они позволяют осязать закономерную механику орфографических норм.

Л.В. Щерба оказывал большую помощь в разработке реформы правописания других народов СССР после Октябрьской революции. На Бакинском тюркологическом съезде 1926 г. он сделал доклад "Основные принципы орфографии и их социальное значение", напечатанный в трудах этого съезда.

Большой проблемой в области прикладного языкознания, которая занимала Щербу, была орфоэпия. Вершиной в этой области был его доклад в 1915 г. в петербургском обществе "О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов". Эта работа остается крупнейшей вехой в истории теоретического осмысления орфоэпии. Этот доклад будет далее рассмотрена в нашей работе. Научное открытие Щербы сразу прояснило много запутанных рассуждений, разрешило долголетние, казавшиеся безнадежными споры, указало пути дальнейших орфоэпических наблюдений.

В 1916 г. Л.В. Щерба изложил на французском языке главные отличия французской звуковой системы от русской. В 1936 г. в журнале "Русский язык в советской школе" (№5) появилась его заметка "К вопросу об орфоэпии", а в 1937 г. - первое издание "Фонетики французского языка. Очерк французского произношения сравнительно с русским", которая надолго осталась образцовой книгой в изучении орфоэпии.

В статье "Теория русского письма" он поднимает и вопрос графики и правописания. В правилам правописания он различает две категории правил: одни говорят о значении букв независимо от написания слов, другие - о написании конкретных слов данного языка, которое может находиться в отдельных случаях и в полном противоречии с правилами первой категории. Щерба приводит такой пример: в Р.п. ед.ч. м.р. и ср.р. у прилагательных и местоимений мы пишем г, а произносим в: красного, самого и т.д. Но звук в в русском языке не может изображаться через г. Следовательно, говорит Щерба, этот случай относится ко второй категории. Пример первой категории - написание русскими буквами китайских географических названий Яньчэн, Чжэцзян через э. Следовательно, это идет вразрез с правилами второй категории, по которым после шипящих не пишется э. Вывод Щербы - правила второй категории относятся только к русским словам или к словам, ставшим совсем русскими.

В отличие от Бодуэна де Куртенэ, Щерба называет правила первой категории "правилами алфавита" (вместо "правил графики"), а правила второй категории - "правилами правописания". Щерба пишет: "…самое понятие "правописания" или орфографии возникает лишь в тот момент, когда по тем или другим причинам начинают писать не так, как говорят, и когда, таким образом, "правильным" будет то написание, которое условно всеми принято, хотя бы оно и не соответствовало звукам данного слова" .

Щерба считал, что реформа орфографии не сделала ее легкой, хотя целью реформы было облегчение достижения полной грамотности. "… Орфография языка, употребляемого полутора сотнями миллионов людей, по самому существу вещей не может быть абсолютно легкой, … полтораста миллионов, расселенные на колоссальной территории, не могут говорить одинаково, а писать должны одинаково" . Эта реформа подорвала престиж орфографии, но задачей лингвистов является возвращение реального престижа, который "делает ее замечательным орудием общения миллионов людей" .

В статье "Основные принципы орфографии и их социальное значение" Щерба рассматривает 4 принципа орфографии: 1) фонетический, 2) этимологический (словопроизводственный, морфологический), 3) исторический и 4) идеографический и говорит об их социальной значимости, так как "язык - явление социальное и по своему существу служит для общения между людьми, сплачивает группы, а письмо и подавно по самому существу вещей еще, может быть, больше, чем устный язык" .

По мнению Щербы, фонетический принцип ("пиши, как говоришь") является самым простым, но так как письменность предназначена для большого круга людей, то здесь обязательно будут расхождения. Исторический принцип идеально подходит для народа с богатым прошлым и историей, потому что по этому принципу люди пишут так, как писали их предки, это позволяет пользоваться той литературой, которая предками была нам оставлена. Щерба приводит в пример слово собака. Мы пишем здесь букву о только потому, что так писали наши предки. К этому же принципу относится и различение "ять" и е при старой орфографии.

При идеографическом принципе знаки ассоциируются со смыслом, минуя звук. Например, слово мяч пишем без мягкого знака, а слово ночь - с мягким знаком. Это просто отражение некоего смысла, как полагает Щерба.

Вообще Щерба делает вывод, что каждый народ делает сам выбор в пользу того или иного принципа, потому что "вопрос орфографии - мучительный и болезненный - и должен быть выработан в процессе жизненного опыта и в каждом данном случае, в данном языке и в данных отдельных конкретных случаях по-своему, по-разному" .

Самое главное - не увлекаться фонетическим принципом, так как все-таки писать грамотно нужно учиться осмысленно. Поэтому и хорош этимологический принцип, при котором дети пробуждают свое мышление, задумываются. И, наконец, "писать грамотно требует социальная порядочность, уважение ко времени своего соседа. Надо приучать всячески к этому делу и стараться сделать его не бессмысленным, а осмысленным, и путь к этому лежит именно в этимологическом принципе".

В своей статье "О нормах образцового русского произношения" он говорит, прежде всего, о необходимости пересмотра русских орфоэпических норм, которые уже не отвечают живой действительности. Особо остро эта проблема встает именно после революции, так как в это время изменяется состав московского населения за счет притока в столицу гостей из разных городов и республик Советского Союза. До этого живым произношением было так называемое "московское" произношение, ему не учились, его "всасывали, так сказать, с молоком матери. Москвичи, подобно мольеровскому мещанину во дворянстве, и не думали, что они говорят на образцовом русском языке: этот язык вместе с произношением усваивался каждым новым поколением от предшествующего совершенно бессознательно".

Гости столицы принесли с собой новое, свое местное произношение, а старое стало исчезать, москвичи постепенно забывали старые орфоэпические нормы. В связи с изменениями в самой жизни страны изменяется и русский литературный язык: его формируют, в частности, представители самых разнообразных говоров с соответствующим произношением.

Щерба пытается проанализировать, какие же изменения в орфоэпии в связи с этим ждут русский язык. По его мнению, "в произношении будущего будет отметено все чересчур местное, московское или ленинградское, орловское или новгородское"; русский язык будет опираться на письмо, в дальнейшем сближаясь с ним; упростятся чересчур сложные правила, но Щерба считает, что упростится или исчезнет только то, что не будет представлять собой ценности с выразительной точки зрения. С другой стороны, различие простого и двойного н (стеной и стенной) уничтожено быть не может.

Особую роль по регистрации и изучению реального произношения он отводит лингвистам и актерам, так как последние "могут и должны не просто отображать жизнь в ее бесконечном разнообразии, а ее типизировать, что особенно важно в деле орфоэпии". Самая главная задача для Щербы - осознать важность пересмотра орфоэпических норм.

Щерба очень высоко ценил грамотность и говорил, что в будущем именно грамотность станет решающим фактором при приеме на работу, т.е. предпочтение всегда будет у грамотных и образованных людей.

Идеалом для Щербы при обучении человека писать грамотно является "достижение необходимого предела механизации через сознательность, с тем чтобы эта последняя была налицо во всех нужных случаях и была наготове, когда механизм почему-либо хотя бы на минуту отказывается служить". Наше письмо основывается на этимологическом (словопроизводственном) принципе, поэтому при письме мы разлагаем слова на составные части: вод-а, вод-н-ый; земл-ян-ой, земл-ян-к-а. Именно поэтому, по мнению Щербы, для того чтобы писать грамотно, необходимо много и старательно изучать язык и его грамматику. А для того, чтобы дети писали грамотно, учителя должны заразить их своей любовью к русскому языку, чего, к большому сожалению Щербы, не происходит. Причину этого он видит в том, что учителя не выражают свою любовь к языку как-то реально, а инстинктивная любовь передаваться детям не может.

Щерба подходит, таким образом, к вопросу о развитии языкознания в начале ХХ века. До этого учительство было предоставлено самому себе, и только в начале ХХ века начинает замечаться поворот к языку как к выразителю наших мыслей и чувств. Но пока сделано, по мнению лингвиста, очень мало, у нас нет хороших грамматик, этимологического словаря, не разработана синонимика, нет стилистики и т.п. Вывод Щерба делает такой: нужно "содействовать появлению соответственных трудов, всячески поддерживать их авторов, хлопотать о поднятии квалификации в области языка у студентов университета и педагогических вузов; коренным образом реформировать педтехникумы, имея в виду, что все слушатели педтехникумов будут прежде всего учителями русского языка, а потому должны любить и хорошо знать его, поднимать его механизм" .Щерба выделяет еще три причины неграмотности, это: распущенность, отсутствие внутренней дисциплины; "новые" методы, которые непригодны к жизни; нежелание читать, отсутствие необходимых книг.

Щерба в своей статье "О разных стилях произношения и об идеальном фонетическом составе слов" поднимает вопрос о том, что же считать за фонетическое слово, например, форму "говорит" или форму "грит". Этот вопрос является для Щербы не таким сложным: "… для нашего сознания в большинстве случаев ясно, что мы считаем необходимой фонетической принадлежностью данного слова, и это проявляется, когда мы, по тем или другим соображениям, произносим ясно, отчетливо, отчеканивая каждый слог, - в нашем случае, например, . В таких условиях мы освобождаем наше произношение по крайней мере от действия наиболее деструктивных факторов - от влияния ударения, соседства и инертности органов произношения. Ведь как раз эти факторы заставляют нас, помимо нашей воли, произносить, в зависимости от тех или других условий, все те варианты слова , которые были указаны выше и которые являются не чем иным, как зародышами будущих языковых состояний. Все эти варианты нами нормально не сознаются как таковые, вследствие свойства психологического процесса, при этом протекающего и известного под именем ассимиляции. Но при передаче языка от поколения к поколению некоторые из них могут стать достоянием сознания и даже вытеснить старую идеальную форму. Поэтому и правильно говорится, что язык изменяется при передаче его от поколения к поколению - изменяется при этом его идеальная сознательная форма. Самые же, однако, изменения происходят в индивидууме и обусловлены психологически и физиологически" .

Но идеальный состав, по мнению Щербы, не всегда ясен для нашего сознания. "В самом деле, представим себе, что ребенок никогда не слыхал отчетливого произношения слова говорит, а слыхал лишь формы и ; он легко может себе представить на основании опыта со словом мычит, что идеальная форма слова будет , и если никто не поправит его соответственного отчетливого произношения, то он так и останется с гырит вместо говорит; но если у него будет смутное воспоминание о , то сознание может колебаться, могут возникнуть две параллельные формы и т. п. Так, например, по-моему, у нас обе формы - и здравствуйте и здрасте - существуют в сознании, тогда как того же нельзя сказать про говорит и грит, хотя это последнее зафиксировано даже и в литературе: грит, по крайней мере мною, чувствуется как диалектизм".

Любая письменность стремится запечатлеть идеальный фонетический состав слов, но не всегда успевает за изменениями в языке и потому отражает старую форму.

По наблюдениям Щербы, "учащиеся в большинстве случаев усваивают лишь те фонетические явления, которые выступают ясно в связной речи, а идеальный фонетический состав слов лишь там, где он не противоречит фонетике родного языка». Он приводит такой пример: "во французском различается и (ouvert) и й (fermй), но различие это ясно слышно только под ударением. Между тем во фразе сплошь и рядом это ударение отсутствует, и различие скрадывается; например: c"йtait hier произносится обыкновенно (где и - среднее ненапряженное е), хотя в отчетливом (по слогам) произношении фраза и будет звучать .

Таким образом, учащиеся сравнительно редко слышат и (ouvert), а так как оно несвойственно русской речи, то они его и вовсе не усваивают как самостоятельный звук. Поэтому я еще никогда не слыхал русских, даже хорошо в общем говорящих по-французски, которые бы отличали, например, futur от conditionnel в 1-х лицах [??lire] и [??lirе]".

Для того, чтобы этого избежать, необходимо изучать прежде всего именно идеальный фонетический состав слов своего родного языка и иностранного, с тем, чтобы видеть отличия и обращать на них особое внимание. Щерба предлагает в словарях печатать две транскрипции: для идеального фонетического состава слов и для связной речи, но, к сожалению, в этом направлении сделано пока еще очень мало.

Наиболее значительной работой Щербы по вопросу орфографии является работа "К вопросу о русской орфоэпии".

По сути эта работа Щербы - полемика с работой Д.Н. Ушакова "Русская орфоэпия и ее задачи". Он не согласен с тем, что Ушаков просто устанавливает правила для русского произношения, и считает, что вначале необходимо "установить самую систему русских фонем и их оттенков, отобрав безусловно важные от неважных".

Щерба дает ответ на вопрос, какое же из всех возможных произношений нужно стандартизировать: ведь не существует одинаковых стилей произношения. Он предлагает стандартизировать два произношения: дословное, четкое и ясное и второе - которое проявляется в связной непринужденной речи (причем, в замедленном темпе). Щерба говорит, что дословное произношение - не искусственное, мы применяем его тогда, когда хотим что-то повторить более отчетливо для плохо слышащего человека, чтобы не было недоразумений и недопониманий, в пении и в других случаях.

Вся работа Щербы построена на противопоставлении его примеров с примерами Ушакова. Дело в том, что Ушаков рассматривает, как правило, только один вариант произношения, в то время как Щерба, не отказываясь от варианта, предложенного Ушаковым, предлагает вариант идеального произношения слова, и в этом случае варианты Ушакова кажутся ему диалектными. Например, Ушаков предлагает: чисы, питак, но при отчетливом произношении, полагает Щерба, можно сказать только часы, пятак. Но Щерба говорит: тучими, дыними, в отличие от Ушакова, который предлагает: тучъми.

Далее Щерба касается вопроса произношения окончаний. В отчетливой речи он различает Поля (женское имя), поле (именительный и винительный падеж, а также предложный падеж в поле и дательный падеж Поля - Поле) и Поли (родительный падеж от Поля). Но слова имя и знамя он произносит с отчетливым е на конце. Таким образом, спор Ушакова и Щербы о произношении перерастает в спор о морфологии, а именно: чья морфологическая система может претендовать на общерусское значение.

Щерба более внимательно подходит к тем вопросам орфоэпии, которые на первый взгляд кажутся незначительными. ДН Ушаков, по его мнению, слишком упрощает такой важный вопрос языка, как произношение слова в зависимости от разных стилей произношений. Щерба же предлагает стандартизировать два варианта произношения.

Этот вопрос Щерба очень подробно разбирает в другой своей работе - "Теория русского письма". Здесь он называет эти варианты произношения полным и разговорным. Полный стиль свойственен, как правило, публичной речи, где необходимо отчетливо произносить слова, и в обыденной речи, в тех случаях, о которых уже упоминалось выше. Разговорный же стиль - более условное понятие, здесь гласные без ударения подвергаются количественной и качественной редукции.

Щерба показывает разницу между двумя типами произношений на примерах.

Наше письмо, замечает он, базируется на полном стиле. Однако и оно допускает разное "произношение", хотя и не базируется на фонетическом принципе. Для нас важно единообразие письма, и поэтому мы выбираем один из литературных вариантов в качестве основы для письма. Щерба считает, что организация письма должна основываться, прежде всего, на легкости его усвоения, быстроте и легкости чтения и схватывания смысла читаемого.

Щерба останавливается более подробно на понятии произношения, а именно: какое произношение считать нормальным, а какое - дефективным?

Нормальным произношением Щерба считает такое произношение, когда даже в необычно произносимом узнается привычный, нормальный звуковой комплекс, например, произношение буквы щ узнается в таких словах, как шьчи, шьшюка и т.д., или, например, в случае разного произношения слов с неударенным о: карова или корова, гара или гора и т.д.

Дефективное произношение, по мнению Щербы, проявляется в тех случаях, когда слова лодка, лапа, козел выговаривают как уотка, уапа, казеу.

Щерба приходит к выводу, что для русского литературного языка норма все-таки существует. Внутри этой нормы существуют варианты, и литературный язык должен ориентироваться на литературные варианты, а не на диалектные. Отсечение одного из вариантов произношения может обеднить язык.

Щерба пишет: "... хотя в общем и совершенно справедливо, что письмо является чем-то внешним по отношению к языку, однако выбор для него того или иного варианта произношения бывает иногда вовсе не безразличен и может в некоторых случаях иметь решающее значение для судеб языка. Поэтому-то выбор этот и не может производиться в рамках упорядочения или реформы орфографии для ее упрощения или облегчения: это дело какого-то более широкого обсуждения вопросов орфоэпии данного языка, т.е. единства его произношения" (стр. 158).

Отдельно Щерба рассматривает вопрос об "еканьи" и "иканьи" (пелёнка или пилёнка, берёт или бирёт, теперь или типерь и т.д.). Для него это произношение чуждо, это явное диалектное произношение. И опять он приходит к мысли, что необходимо усваивать два стиля произношения. Но вместе с тем диалектное произношение необходимо подтягивать к литературному, а не наоборот.

Глава 3. Анализ работ Л.В. Щербы по морфологии

Видное место в теоретических трудах Л.В. Щербы занимает учение о частях речи. С общелингвистической точки зрения в нем важно не то, какие именно части речи он выделяет в русском языке, а трактовка сущности этой языковой категории и методы ее выявления. Именно так понимал свою задачу сам Л.В. Щерба, когда писал свою статью "О частях речи в русском языке", в которой читаем: "В сочинениях по общему языкознанию к вопросу обыкновенно подходят с точки зрения происхождения категорий "частей речи" вообще и лишь иногда - с точки зрения разных способов их выражения в разных языках, и мало говорится о том, что сами категории могут значительно разниться от языка к языку, если подходить к каждому из них как к совершенно автономному явлению, а не рассматривать его сквозь призму других языков" (34).

В своих рассуждениях Щерба исходит из следующих основных положений:

1. Если категории имеют несколько формальных признаков, то некоторые из них в определенных случаях могут и отсутствовать. При этом, пишет Щерба, "если в языковой системе какая-либо категория нашла себе полное выражение, то уже один смысл заставляет нас подводить то или другое слово под данную категорию: если мы знаем, что какаду - название птицы, мы не ищем формальных признаков для того, чтобы узнать в этом слове существительное" .

2. Формальные признаки ("внешние показатели категорий") не исчерпываются словоизменительными. Помимо этого, к ним, по мнению Щербы, относятся: "фразовое ударение, интонация, порядок слов, особые вспомогательные слова, синтаксическая связь и т.д. и т.д." .

3. Материально одно и то же слово может фигурировать в разных категориях (слово кругом может быть в одних употреблениях наречием, а в других - предлогом), а с другой стороны, "может случиться, что одно и то же слово окажется одновременно подводимым под разные категории".К такого рода "контаминированным" категориям Щерба относит причастия, деепричастия, вопросительные слова кто, что, какой, чей, куда, как, зачем, сколько.

4. Некоторые слова могут оказаться вне классификации по частям речи. К словам, которые "никуда не подходят", Щерба относил, в частности, вводные слова, разные "усилительные слова" типа даже, ведь и "словечки" да, нет.

Щерба подробно разбирает в своей статье части речи.

Междометия Щерба считает очень неясной частью речи, так как значение у них только эмоциональное, и категория междометий, таким образом, оказывается очень расплывчатой. Например, этимология выражений боже мой, черт побери ясна, но это только этимология, нельзя побери в выражении черт побери понимать как глагол. И наоборот: в выражении черт вас всех побери! мы, по мнению Щербы, имеем дело уже не с междометием, а с глаголом, т.к. от побери зависит вас всех, и формальный признак междометия отсутствует. К междометиям он относит обращения, некоторые формы повелительного наклонения (молчать!, тишина!), а вот звукоподражательные мяу-мяу, вау-вау к междометиям Щерба не относит.

Далее Щерба говорит о различии двух категорий: категории слов знаменательных и служебных. Знаменательные имеют самостоятельное значение, способны распространять данное слово или сочетание слов, могут носить на себе фразовое ударение, а служебные только выражают отношение между предметами мысли, фразового ударения они не имеют.

У существительного Щерба рассматривает подробно все основные значения данной категории. К существительным он относит то, что принято называть местоимениями (я, мы, ты, вы, он, она, оно, они, себя, кто? что? ничто и т.д.). Такие слова он относит к местоименным существительным, и формально эту группу можно определить по невозможности их определить предшествующим прилагательным (нельзя сказать: добрый я, славный некто). Вообще, как считает Щерба, в этой области в русском языке нет ясной системы: старая группа местоимений распалась, а новых отчетливых противоположений местоименных прилагательных и существительных не выработалось.

Щерба выделяет ряд категорий, которые обладают выразительностью: имена собственные и нарицательные (собственные имена, как правило, употребляются во мн.ч. Ивановы, Крестовские и т.д. - это pluralia tantum), имена отвлеченные и конкретные (отвлеченные имена также не употребляются во мн.ч., радости жизни более конкретно, чем радость, ученье и т.д.), имена одушевленные и неодушевленные (у одушевленных форма В.п. мн.ч. сходна с Р.п., а у неодушевленных - с И.п.), имена вещественные (не употребляются во мн.ч., а если употребляются, обозначают разные сорта: вина, масла и т.п.), имена собирательные (такие слова как стая, полк, Щерба сюда не относит, мы можем образовывать собирательные имена с помощью суффиксов -j- или -(е)ств- в ср.р.: солдатье, офицерье), имена единичные (бисер/бисерина, жемчуг/жемчужина).

К именам прилагательным он опять-таки относит местоимения мой, твой, наш, такой, этот, который, всякий и т.д., все причастия (если причастия теряют свою глагольность, они становятся обычными прилагательными), все "порядковые числительные", формы сравнительной степени прилагательных, когда они относятся к существительным (ваш рисунок лучше моего). По поводу сравнительной степени Щерба пишет: "... от наречия сравнительная степень прилагательных отличается своей относимостью к существительному, а от существительных, которые также могут относиться к существительному, - своей связью с положительной и превосходной степенями" (34).

Щерба говорит о порядковых прилагательных, приводя пример: Я кончил вторую киевскую мужскую гимназию. Слово вторую он называет порядковым прилагательным, т.к. здесь крепка, по его мнению, ассоциативная связь по смежности, она поддерживает смысловую связь и понятие "порядковости" выступает очень ярко.

Наречия, по мнению Щербы, - просто формальная категория, так как наречия имеют те же значения, что и прилагательные. Но вспоминаются наречия, которые не изменяются: очень, слишком, наизусть, сразу, кругом и т.д. Поэтому можно говорить о следующих формальных признаках наречий: отношение к прилагательному, к глаголу или другим наречиям, невозможность определить прилагательным (если это не наречное выражение), неизменяемость (хотя наречия, производные от прилагательных, могут иметь степени сравнения), для наречий от прилагательных окончания -о или -е, а для глагольных наречий (деепричастий) особые окончания.

Как же отличить наречие от существительного в случаях: заграницей и заграницу? И, как всегда, здесь Щерба проводит эксперимент: он предлагает попробовать добавить прилагательное: за нашей границей, за южную границей, тогда мы понимаем, что это невозможно без изменения смысла, следовательно, заграницей, заграницу - это наречия, а не существительные.

Резко обособливает Щерба деепричастия: "В сущности это настоящие глагольные формы, в своей функции лишь отчасти сближающиеся с наречиями. Формально они объединяются с этими последними относимостью к глаголу и якобы отсутствием согласования с ним (на самом деле они должны в русском языке иметь общее лицо, хотя внешне это ничем не выражается)".

Количественные слова Щерба также особо выделяет. "Значением является отвлеченная идея числа, а формальным признаком - своеобразный тип сочетания с существительным, к которому относится слово, выражающее количество". Тогда в категорию прилагательных и существительных они уже не включаются. Интересное слово - тысяча. С обывательской точки зрения это слово не представляется как число, а скорее как некое единство, как существительное (тысяча солдат, с тысячею солдат), но сейчас это слово все больше превращается в количественное слово.

По отношению к шести классам знаменательных слов, а тем более по отношению ко всем десяти частям речи трудно говорить о какой-то классификации, подчиняющейся строгим логическим правилам. Создать такую классификацию крайне сложно. Щерба подчеркивает второстепенность классификационного момента для частей речи. Он не считает классификацию частей речи строго научной, опирающейся на определенный классификационный признак. Для частей речи, отражающих общие категории языка, такая строгость и недостижима, и избыточна. Поэтому, с одной стороны, вполне допустимо, чтобы одно и то же слово оказывалось подводимым одновременно под разные категории (например, причастия, совмещающие признаки глагола и прилагательного). С другой стороны, "поскольку опять-таки мы имеем дело не с классификацией, нечего опасаться, что некоторые слова никуда не подойдут - значит, они действительно не подводятся нами ни под какую категорию", примером чего служат различные типы вводных слов и слова да, нет. Щерба решительно выступает против безупречно логичных формальных классификаций, в которых языку навязывается то, что ему на самом деле чуждо. Он приводит одну из таких классификаций: 1) золото, щипцы, пять;. 2) стол, рыба; 3) сделан, вел. известен; 4) красный; 5) ходит. Она получает следующую оценку: "Совершенно очевидно, что эти категории не имеют значения, а потому в языке и не существуют, хотя придуманы вполне добросовестно с логической точки зрения».

Что же касается конкретных решений относительно состава частей речи в русском языке, то наиболее известным среди них оказалось предложение Щербы выделить особую категорию состояния. По мнению Щербы, она могла бы включать слова, выступающие в сказуемом в сочетании со связкой и при этом не являющиеся ни полными прилагательными, ни именительным падежом существительного. Иначе говоря, он относил к этой категории и формы на -о в предложениях типа Становится холодно, и краткие прилагательные (Он сердит), и слова типа замужем, навеселе и т.п. Подводя итоги обсуждению этой категории, Щерба писал: "... слишком разнообразны средства ее выражения, однако несомненным для меня являются попытки русского языка иметь особую категорию состояния, которая и вырабатывается на разных путях, но не получила еще, а может и никогда не получит, общей марки" .

В категории глаголов основным значением Щерба считает действие, а не состояние. Дело не в значении слов, которые входят в данную категорию, а в значении категории, под которую подводятся те или иные слова (например, больной лежит на кровати - "лежание" представляем не как состояние, а как действие). Именно общее значение действия и позволяет нам, по мнению Щербы, инфинитив, причастие, деепричастие и личные формы признавать формами одного слова.

...

Подобные документы

Теоретические и лингвистические основы описания трудов Л.В. Щербы, теоретические основы описания научных текстов в современной лингвистике. Своеобразие научных текстов, их синтаксический анализ. Словосочетание и простое предложение в трудах Л. Щербы.

дипломная работа , добавлен 25.02.2010


Потебню занимал процесс восприятия и толкования произведения на основе его внутренней и внешней формы. Бодуэна де Куртенэ считал, что существуют люди, одаренные языковым мышлением. Щерба ввел понятие психофизиологической речевой организации индивида.

реферат , добавлен 04.01.2009


Гипотезы о происхождении языка. Язык и мышление. Сферы изучения фонетики и фонологии. Классификация звуков речи. Основные понятия социолингвистики и паралингвистики. Лингвокультурологические исследования на современном этапе. Язык, культура и общество.

курс лекций , добавлен 15.01.2011


Сущность понятия орфографии. Ее основные признаки, морфологический и фонематический принципы. Структура орфографического действия. Умение позиционно оценивать звук и буквы в слове. Условия успешной работы над формированием орфографической зоркости.

презентация , добавлен 31.03.2015


Происхождение языка, его генеалогическая и типологическая классификация. Предмет и задачи фонетики, теории слога. Системные отношения в лексике, типы синонимов, антонимов, омонимов, паронимов, онимов. Понятие о фразеологии, лексикографии, орфоэпии.

шпаргалка , добавлен 24.06.2009


Место фонетики среди лингвистических наук. Звуки человеческой речи и способ их образования, акустические свойства, закономерности изменения. Основные правила и знаки фонетической транскрипции. Гласные и согласные звуки, их состав и формирование.

презентация , добавлен 21.03.2011


Пособие представляет собой справочник по русскому языку, который позволит учащимся выпускных классов хорошо выполнить тестовые задания ЕГЭ в XI классе. Основные правила фонетики, лексикологии, морфологии и синтаксиса с примерами ко всем правилам.

учебное пособие , добавлен 30.11.2009


Особенности китайского языка - представителя сино-тибетской языковой семьи. Характеристика ветвей диалектов: хэбэйско-шаньдунская, цзянхуайская, чжунъюаньская, ветвь Цзяо-Ляо, Лань-Инь, мандарин. Анализ фонетики, лексики и фонологии китайского языка.

реферат , добавлен 24.02.2010


"Древнерусская грамматика ХП-ХШ вв." и ее значение в исследовании фонетики и морфологии языка на определенном этапе его развития. Отличия древнерусских диалектов в отдельных звеньях фонологической системы. Проблемы фоностилистики поэтической речи.

реферат , добавлен 04.09.2009


Изучение истории развития русской графики и орфографии. Реформа орфографии в свете теории принципов письма. Содержание орфографической реформы 1917-1918 годов. Практическая реализация, положительные стороны и критика реформы до и после осуществления.

Личное дело

Лев Владимирович Щерба (1880-1944) родился в городе Игумен Минской губернии, куда незадолго до его рождения переехали его родители. Вырос в Киеве, там же окончил гимназию с золотой медалью.

В 1898 году поступил на естественный факультет Киевского университета. В 1899 году, после переезда родителей в Петербург, перевёлся на историко-филологический факультет Петербургского университета. Учился у профессора И. А. Бодуэна де Куртенэ - одного из самых блестящих филологов XIX—XX веков.

Окончил университет в 1903 году, получив золотую медаль за сочинение «Психический элемент в фонетике». Бодуэн-де-Куртенэ оставляет его при кафедре сравнительной грамматики и санскрита.

В 1906 году университет командирует Льва Щербу за границу. Год он проводит в Северной Италии, самостоятельно изучая живые тосканские диалекты. В 1907 г. переезжает в Париж, где в лаборатории экспериментальной фонетики Ж.-П. Руссело в Коллеж де Франс знакомится с аппаратурой, изучает по фонетическому методу английское и французское произношения и работает самостоятельно, накапливая экспериментальный материал. Осенние каникулы 1907 и 1908 годов проводит в Германии, изучая мужаковский диалект лужицкого языка в окрестностях города Мускау (Мужаков).

Изучение этого затерянного в немецком языковом окружении славянского языка крестьян подсказано было ему Бодуэном-де-Куртенэ в целях разработки теории смешения языков. Кроме того, Лев Владимирович стремился всесторонне изучить какой-нибудь живой, совершенно ему незнакомый бесписьменный язык, что он считал особенно важным для того, чтобы не навязывать языку каких-нибудь предвзятых категорий, не укладывать язык в готовые схемы. Он поселяется в деревне в окрестностях города Мужаков, не понимая ни полслова на изучаемом диалекте. Учит язык, живя одной жизнью с семьей, принявшей его, участвуя в полевых работах, разделяя воскресные развлечения. Собранные материалы стали основой докторской диссертации Щербы. Конец своей заграничной командировки он проводит в Праге, изучая чешский язык.

В 1909 году Щерба возвращается в Петербург, избирается приват-доцентом Петербургского университета и одновременно становится хранителем кабинета экспериментальной фонетики, основанного еще в 1899 г. профессором С. К. Буличем, но находившегося в запущенном состоянии. Он активно начинает заниматься развитием кабинета и добивается значительной дотации на приобретение необходимой аппаратуры и книг. Преобразовав кабинет в лабораторию экспериментальной фонетики, Лев Щерба до конца своей жизни, в течение тридцати с лишним лет, развивал работу лаборатории, являвшейся его любимым детищем.

Одновременно с работой в университете Щерба преподавал на Высших женских курсах, в Психоневрологическом институте, на курсах для учителей глухонемых и учителей иностранных языков. Читал курсы по введению в языкознание, сравнительной грамматике, фонетике, русскому и старославянскому языкам, латыни, древнегреческому, преподавал произношение французского, английского и немецкого языков.

В 1912 году защитил магистерскую диссертацию на тему «Русские гласные в качественном и количественном отношении», а еще спустя три года — докторскую диссертацию («Восточнолужицкое наречие»).

С 1916 года занимал должность профессора кафедры сравнительного языкознания Петроградского университета.

В течение 1920-х годов Лев Щерба помимо научной деятельности много занимался и организаторской работой, являясь устроителем и руководителем различных курсов иностранных языков, в частности фонетического института практического изучения языков и др. Он предполагал организовать в этом институте наряду с преподаванием западноевропейских и восточных языков также и преподавание русского языка для нерусских. Ввел там преподавание иностранных языков по фонетическому методу, разработав свою оригинальную систему.

Начиная с 20-х годов, Щерба являлся бессменным председателем Лингвистического общества (естественного продолжения лингвистического отделения Неофилологического общества), группируя вокруг себя лингвистов разнообразных специальностей.

С 1923 по 1928 годы под его редакцией выходят четыре выпуска сборника «Русская речь», задачей которого была популяризация лингвистики. В их создании принимали участие как ученые старшего поколения, например Д. Н. Ушаков, В. И. Чернышев и др., так и молодые - С. Г. Бархударов, С. И. Бернштейн, В. В. Виноградов, Б. А. Ларин и др.

В 1924 Щерба избирается членом-корреспондентом Академии наук СССР, и с этого времени начинается его плодотворная деятельность в области теории составления словарей, результатом которой стало написание в 1940 году труда «Опыт общей теории лексикографии».

Около 1930 года Щерба занялся пересмотром своих общелингвистических положений, и результатом этого явилась статья «О трояком аспекте языковых явлений и об эксперименте в языкознании», которой он придавал большое значение.

В 30-е годы он продолжает заниматься словарной работой, пишет учебное пособие «Фонетика французского языка», уделяет большое внимание исследованию различных вопросов грамматики, по преимуществу синтаксических, русского языка.

Среди его научных интересов, помимо уже названных, были также грамматика, вопросы взаимодействия языков, вопросы преподавания русского и иностранных языков, вопросы языковой нормы, орфографии и орфоэпии.

Он участвует в широко развернувшихся работах по стандартизации и урегулированию орфографии и по грамматике русского языка. Лев Владимирович входит в состав коллегии, редактирующей школьный учебник по грамматике русского языка С. Г. Бархударова, участвует в составлении «Проекта правил единой орфографии и пунктуации», вышедшего в 1940 г.

В Ленинградском университете Щерба преподавал до 1941 года. После начала войны был эвакуирован вместе со всеми институтами Наркомпроса в Нолинск, где провел два года. В Нолинске пишет работу «Теорию русского письма», которая осталась незаконченной, затем книгу «Основы методики преподавания иностранных языков» по плану Института, статьи по методике преподавания языков и другие.

Последние годы жизни после реэвакуации провёл в Москве.

В 1943 году был избран академиком АН СССР, членом Парижского института по изучению славянских языков, Парижского лингвистического общества. В марте 1944 г. — действительным членом вновь созданной Академии педагогических наук СССР, в которой становится во главе историко-филологического отдела.

В августе 1944 года Щерба серьезно заболел. Готовясь к тяжёлой операции, он изложил свои взгляды на многие научные проблемы в статье «Очередные проблемы языковедения» («языкознания»). Этот труд стал своего рода завещанием Льва Владимировича. Учёный не вынес операции.

Чем знаменит

Выдающийся русский лингвист Лев Щерба вошел в историю лингвистики прежде всего как специалист по фонетике и фонологии. Развив разработанную Бодуэном концепцию фонемы, он придал термину «фонема» его современное значение. Ему принадлежит первый в истории науки специальный анализ понятия фонемы как словоразличительной и морфеморазличительной единицы, противопоставленной оттенку (варианту) как единице, не обладающей такой дистинктивной функцией.

Создав оригинальную «ленинградскую» фонологическую концепцию, стал основателем Ленинградской фонологической школы. Еще в дореволюционные годы Щерба основал фонетическую лабораторию в Петербургском университете, старейшую из ныне существующих в России; в настоящее время она носит его имя.

Щербой была поставлена проблема построения активной грамматики, идущей от значений к выражающим эти значения формам (в отличие от более традиционной пассивной грамматики, идущей от форм к значениям). Занимаясь лексикологией и лексикографией, он четко сформулировал важность разграничения научного и «наивного» значения слова, предложил первую в отечественном языкознании научную типологию словарей. Как лексикограф-практик он (совместно с М.И.Матусевич) был автором большого Русско-французского словаря.

Щерба ввёл понятия отрицательного языкового материала и лингвистического эксперимента. При проведении эксперимента, полагал он, важно использовать не только примеры того, как можно говорить, но и рассматривать отрицательный материал - то есть как не говорят. В этой связи он писал: «... в "текстах" лингвистов обыкновенно отсутствуют неудачные высказывания, между тем как весьма важную составную часть "языкового материала" образуют именно неудачные высказывания с отметкой "так не говорят", которые я буду называть "отрицательным языковым материалом". Роль этого отрицательного материала громадна и совершенно еще не оценена в языкознании, насколько мне известно».

Написал книги «Русские гласные в качественном и количественном отношении» (1912), «Восточнолужицкое наречие» (1915), «Фонетика французского языка» (1963).

О чем надо знать

Эта искусственная фраза на основе русского языка, в которой все корневые морфемы заменены на бессмысленные сочетания звуков, была создана филологом для иллюстрации того, что многие семантические признаки слова можно понять из его морфологии. Морфологические признаки (окончания, суффиксы и служебные слова) позволяют носителю языка получить определённое представление о содержании этого предложения из несуществующих слов - «такое-то нечто/некто неким образом совершало и совершает некое действие».

Фраза была придумана в конце 1920-х годов и использовалась Щербой на вводных лекциях к курсу «Основы языкознания». Согласно рассказу Ираклия Андроникова, исходно она звучала: «Кудматая бокра штеко будланула тукастенького бокрёночка».

Точное звучание фразы до сих пор неизвестно. Сам Щерба произносил её в разное время по-разному.

Широкую же известность фраза приобрела после ее упоминания в научно-популярной книги Льва Успенского «Слово о словах».

Книги и брошюры

1. Дополнения и поправки к «Русскому правописанию» Я. К. Грота со справочным указателем к нему. СПб., 1911. 46 с. (На правах рукописи).

2. Русские гласные в качественном и количественном отношении. СПб., 1912, III–XI+1–155 с.; табл. I–IV.

3. Восточнолужицкое наречие. Т. I (с приложением текстов). Пгр., 1915. I–XXII+194+54 стр.

4. Некоторые выводы из моих диалектологических лужицких наблюдений. (Приложение к книге «Восточнолужицкое наречие»). Т. I. Пгр., 1915. 4 с.

5. Как надо изучать иностранные языки. М., 1929, 54 с.

6. Словарь русского языка, т. IX. И—идеализироваться. М.;Л., 1935. 159 с.

7. Русско-французский словарь / Сост. Л. В. Щерба, М. И. Матусевич, М. Ф. Дусс. Под общ. рук. и ред. Л. В. Щербы. М., 1936. 11 с. без пагинации+491 с.

8. Фонетика французского языка. Очерк французского произношения в сравнении с русским: Пособие для студентов факультетов иностранных языков. Л.;М., 1937. 256 с.+l табл.

9. Русско-французский словарь / Сост. Л. В. Щерба и М. И. Матусевич. Под общ. ред. Л. В. Щербы. Изд 2-е, расшир. и перераб. М., 1939, 573 с.

10. Фонетика французского языка. Очерк французского произношения в сравнении с русским: Пособие для студентов факультетов иностранных языков. Изд. 2-е, испр. и расшир. Л., 1939. 279 с.

11. Русско-французский словарь для средней школы / Сост. Л. В. Щерба и М. И. Матусевич. Ред. и общ. рук. Л. В. Щербы. М., 1940. 431 с.

Статьи в журналах и сборниках

1. Доклад преподавателя 1-го кадетского корпуса Л. В. Щербы «О служебном и самостоятельном значении грамматики как учебного предмета» // Труды 1-го съезда преподавателей русского языка в военно-учебных заведениях. СПб., 1904. С. 14–27.

2. Несколько слов по поводу «Предварительного сообщения орфографической подкомиссии» // Русский филологический вестник. 1905. Т. IV. Педагог. отдел. С. 68–73.

3. Quelques mots sur les phonèmes consonnes composées // Mémoires de la Société de Linguistique de Paris, 1908. T. XV. P. 1–5.

4. [Рецензия на кн.:] Материалы для южнославянской диалектологии и этнографии. II. Образцы языка на говорах Терских славян северовосточной Италии собрал и издал И. А. Бодуэн де Куртене. СПб., 1904 // Le Maître phonétique. 1908. № XXIII. P. 5–6.

5. К личным окончаниям в латинском и других италийских диалектах // Журнал Министерства народного просвещения. 1908. С. 201–208.

2. Русская речь. Сб. статей под ред. Л. В. Щербы, I. Труды Фонетич. ин-та практич. изучения языков. Пгр., 1923. 243 стр. (Предисловие редактора)

3. Русская речь. Сборники, издаваемые отделом словесных искусств Гос. ин-та истории искусств, под ред. Л. В. Щербы. Новая серия, т. Г. Л., 1927. 96 стр.; т. II. Л., 1928. 83 стр.; т. III. Л., 1928. 94 стр.

4. О. Н. Никонова. В помощь изучающему немецкий язык по радио. Фонетико-грамматический справочник. Под ред. проф. Л. В. Щербы. Л., 1930. 22 стр.

5. С. Г. Бархударов и Е. И. Досычева. Грамматика русского языка. «чебник для неполной средней и средней школы. Ч. I. Фонетика и морфология. М., 1938. 223 стр. (Ред. коллегия: Л. В. Щерба, Д. Н. Ушаков, Р. И. Аванесов, Е. И. Кореневский, Ф. Ф. Кузьмин); ч. II. Синтаксис. М., 1938. 140 стр.

6. Н. Г. Гадд и Л. я. Браве. Грамматика немецкого языка для III и IV курсов вузов и втузов. Под ред. проф. Л. В. Щербы. М., 1942. 246 стр.

7. Грамматика русского языка. Учебник для 5 и 6 классов семилетней и средней школы, 5-е испр. и доп. изд., под ред. акад. Л. В. Щербы. Ч. I. Фонетика и морфология. М., 1944. 207 стр.; ч. II. Синтаксис. М., 1944. 151 стр.

8. Сборник упражнений по орфографии для 5 и 6 классов семилетней и средней школы. Под ред. акад. Л. В. Щербы. М., 1944. 159 стр.

Посмертные издания

1. Очередные проблемы языковедения // ИАН ОЛя, 1945, т. 4. вып. 5, стр. 173–186.

2. The Atlas of Russian Languages and Dialects. Dialectological Conference of the Academy of Sciences of the USSR // The Modern Language Review, 1945, vol. XL, № 1 (January).

3. Новое об ударении // Труды юбил. научн. сессии ЛГУ (1819– 1944). Л., 1946, стр. 70–71. (Тезисы доклада).

4. Преподавание иностранных языков в Средней школе. Общие вопросы методики. М., 1947. 96 стр.

5. Фонетика французского языка. Очерк французского произношения в сравнении с русским. Изд. 3-е. М., 1948.

6. То же. Изд. 4-е. М., 1953.

7. То же. Изд. 5-е. М., 1955.

8. То же. Изд. 6-е. М., 1957.

9. То же. Изд. 7-е. М., 1963.

10. Русско-французский словарь. Изд. 3-е. М., 1950.

11. То же. Изд. 4-е. М., 1955.

12. То же. Изд. 5-е. М., 1956.

13. То же. Изд. 6-е. М., 1957.

14. То же. Изд. 7-е. М., 1958.

15. То же. Изд. 8-е. М., 1962.

16. То же. Изд. 9-е. М., 1969.

17. [Вступительная статья в кн.] И. П. С у н ц о в а. Вводный курс фонетики немецкого языка. Киев, 1951.

18. Грамматика русского языка, т. I. Фонетика и морфология. М., 1952.

19. Избранные работы по русскому языку. М., 1957.

20. Избранные работы по языкознанию и фонетике, т. I. Л., 1958.

21. Из лингвистического наследства Л. В. Щербы: О задачах лингвистики; Что такое словообразование? (Тезисы доклада); О дальше неделимых единицах языка // Вопросы языкознания, 1962, № 2.

22. Ф. Ф. Фортунатов в истории науки о языке // Вопросы языкознания, 1963, № 5.

23. Памяти А. Мейе // Вопросы языкознания, 1966, № 3.

24. Языковая система и речевая деятельность. Л., 1974.

Труды в рукописи

1. В защиту французского языка, 1/4 п. л.

2. Мнение Л. В. Щербы об орфографической инструкции для юбилейного академического издания сочинений Пушкина. 3/4 п, л.

3. Литературный язык и пути его развития. 1/2 п. л.

4. Несколько слов по поводу орфографического словаря для началь-1ной, неполной средней и средней школы проф. Д. Н. Ушакова. 1935. Х1/4 ;п. л.

5. Грамматика (статья для МСЭ).

6. Конспект лекций по синтаксису.

7. О фонемах немецкого языка.

Стенограммы докладов и лекций

1. Лексика как система языка.

2. О задачах и методах диалектологической работы. 1.5 п. л.

3. Методы лексикологической работы. 1 п. л.

4. К вопросу о распространении у нас в Союзе знаний иностранных языков и состоянии у нас филологического образования, а также о мерах к поднятию того и другого. 1944. 1 п. л.

5. Лекции, читанные в Институте живого слова в 1918–1919 гг. (7 стенограмм).

6. Лекции по фонетике, читанные на различных курсах иностранных языков в 1928 г. (6 стенограмм).

7. Лекции по методике преподавания иностранных языков, читанные для методистов в 1928 г. (3 стенограммы).

8. Лекции по русскому языку, читанные в Ленинградском театре юных зрителей в 1933 г. (2 стенограммы).

Щерба Лев Владимирович - выдающийся русский лингвист, считающийся основателем Петербургской фонологической школы. Его имя знает каждый филолог. Этого ученого интересовал не только русский литературный язык, но и многие другие, а также их взаимоотношения. Его деятельность способствовала активному развитию лингвистики. Все это - повод познакомиться поближе с таким выдающимся ученым, как Лев Щерба. Биография его представлена в этой статье.

Учеба в гимназии и университете

В 1898 году он окончил киевскую гимназию с золотой медалью, а затем поступил в Киевский университет, на естественный факультет. В следующем году Лев Владимирович перешел в Санкт-Петербургский университет, на историко-филологическое отделение. Здесь он занимался в основном психологией. На 3-м курсе он слушал лекции по введению в языкознание профессора Бодуэна-де-Куртенэ. Он увлекся его подходом к научным вопросам и стал заниматься под руководством этого профессора. Щерба Лев Владимирович на старшем курсе написал сочинение, удостоенное золотой медали. Называется оно "Психический элемент в фонетике". В 1903 году он завершил обучение в университете, и Бодуэн-де-Куртенэ оставил Щербу при кафедре санскрита и сравнительной грамматики.

Командировки за границу

Санкт-Петербургский университет в 1906 году командировал за границу Льва Владимировича. Он провел год в Северной Италии, изучая самостоятельно тосканские диалекты. Затем, в 1907 году, Щерба переехал в Париж. Он познакомился с аппаратурой в лаборатории экспериментальной фонетики, изучил французское и по фонетическому методу и работал самостоятельно над экспериментальным материалом.

Изучение диалекта лужицкого языка

В Германии Лев Владимирович провел 1907 и 1908 года. Он изучал в окрестностях г. Мускау диалект Интерес к этому славянскому языку крестьян вызвал в нем Бодуэн-де-Куртенэ. Изучение его было необходимо для разработки теории смешения языков. Лев Владимирович поселился в окрестности г. Мускау, в деревне, не понимая на изучаемом диалекте ни полслова. Щерба выучил язык, живя в принявшей его семье, участвуя в полевых работах вместе с ней, деля воскресные развлечения. Лев Владимирович оформил собранные материалы в книгу, которая была представлена Щербой на соискание докторской степени. В Праге он провел конец заграничной командировки, изучая чешский язык.

Кабинет экспериментальной фонетики

Щерба Лев Владимирович, возвратившись в Петербург, стал работать в кабинете экспериментальной фонетики, который был основан еще в 1899 году при университете, но находился долгое время в запущенном состоянии. Этот кабинет - любимое детище Щербы. Добившись дотаций, он выписал и построил специальную аппаратуру, постоянно пополнял библиотеку. В течение более 30-ти лет под его руководством здесь непрерывно велись исследования, посвященные фонологическим системам и фонетике языков различных народов Советского Союза. Впервые в России в своей лаборатории Лев Щерба организовал обучение произношению языков Западной Европы. Лев Владимирович в начале 1920 годов создал проект Лингвистического института с привлечением различных специалистов. Для него всегда были ясны связи фонетики со многими другими дисциплинами, такими как физика, психология, физиология, неврология, психиатрия и др.

Чтение лекций, выступления с докладами

Начиная с 1910 года, Лев Щерба читал лекции по введению в такой предмет, как в Психоневрологическом институте, а также вел занятия по фонетике на специальных курсах, предназначенных для учителей глухонемых. В 1929 году в лаборатории для группы логопедов и врачей был организован семинар по экспериментальной фонетике.

Щерба Лев Владимирович несколько раз выступал в Обществе врачей-отоларингологов с докладами. Его связи со специалистами по постановке голоса и дикции, с теоретиками пения и с артистическим миром были не менее живыми. В начале 20-х годов советский лингвист Щерба работал в Институте живого слова. В 1930 годах он выступал с лекциями по русскому языку и фонетике в Русском театральном обществе, а также читал доклад в Ленинградской Государственной консерватории, на вокальном факультете.

Развитие лаборатории

В 1920-1930 годах его лаборатория стала первоклассным научно-исследовательским учреждением. В ней было установлено новое оборудование, состав ее сотрудников постепенно увеличивался, расширялся круг ее работ. Сюда начали съезжаться исследователи со всех концов страны, в основном из национальных республик.

Период с 1909 по 1916 г.

С 1909 по 1916 г. - очень плодотворный период жизни Щербы в научном отношении. Он написал за эти 6 лет 2 книги и защитил их, став сначала магистром, а затем и доктором. Кроме того, Лев Владимирович вел семинары по языковедению, старославянскому и русскому языку, по экспериментальной фонетике. Он проводил занятия по сравнительной грамматике индоевропейских языков, каждый год строя свой курс на материале нового языка.

Доктор Лев Щерба с 1914 года руководил студенческим кружком, в котором изучался живой русский язык. Активными его участниками были: С. Г. Бархударов, С. А. Еремин, С. М. Бонди, Ю. Н. Тынянов.

В это же время Лев Владимирович стал исполнять административные обязанности в нескольких учебных учреждениях. Щерба искал возможности изменить организацию преподавания, поднять его до уровня последних достижений науки. Лев Владимирович неуклонно боролся с рутиной и формализмом в педагогической деятельности, и никогда не поступался своими идеалами. Например, в 1913 году он ушел из Санкт-Петербургского учительского института, поскольку теперь в нем главным для преподавателя стало не сообщение знаний, а исполнение чиновничьих правил, которые вытесняли науку и препятствовали самодеятельности учащихся.

1920 годы

В 1920 годах важнейшим его достижением стала разработка фонетического метода преподавания иностранного языка, а также распространение этого метода. Особое внимание Щерба уделял правильности и чистоте произношения. При этом все фонетические явления языка имели научное освещение и усваивались учащимися сознательно. Важное место в преподавательской деятельности Щербы занимает слушание пластинок с иностранными текстами. Все обучение, в идеале, должно быть построено на этом методе, как считал Щерба. Следует подобрать пластинки в определенной системе. Не случайно Лев Владимирович столько внимания уделял звуковой стороне языка. Он считал, что полное понимание речи на иностранном языке тесно связано с правильным воспроизведением звуковой формы, вплоть до интонаций. Эта идея - часть общей лингвистической концепции Щербы, который полагал, что устная форма языка является самой существенной для него как средства общения.

Лев Владимирович в 1924 году был избран во Всесоюзную Академию наук в качестве ее члена-корреспондента. Тогда же он начал работу в Словарной комиссии. Ее задачей стало издание словаря русского языка, попытку создания которого предпринял еще А. А. Шахматов. У Льва Владимировича в результате этой работы появились собственные идеи в сфере лексикографии. Работу над составлением словаря он осуществлял во второй половине 1920 годов, стремясь применить теоретические построения на практике.

Пособия по французскому языку

Лев Щерба в 1930 году начал составлять также русско-французский словарь. Он создал теорию дифференциальной лексикографии, которая была изложена вкратце в предисловии ко 2-му изданию книги, которая была результатом работ Щербы в течение десяти лет. Это не только одно из лучших пособий по французскому языку времен Советского Союза. Система и принципы этой книги были положены в основу работ над подобными словарями.

Однако Лев Владимирович этим не ограничился. В середине 1930 годов он издал еще одно пособие по французскому языку - "Фонетику французского языка". Это итог его двадцатилетней педагогической и исследовательской работой над произношением. Книга построена на сопоставлении с русским произношением французского.

Реорганизация преподавания иностранных языков

Лев Владимирович в 1937 году возглавил общеуниверситетскую кафедру иностранных языков. Щерба реорганизовал их преподавание, внедряя собственную методику чтения и понимания текстов на других языках. С этой целью Щерба вел специальный методический семинар для преподавателей, демонстрируя на латинском материале свои приемы. Брошюра, в которой нашли отражение его идеи, называется "Как надо изучать иностранные языки". Лев Владимирович за 2 года заведывания кафедрой значительно поднял уровень их владения студентов.

Щербу интересовал также и русский литературный язык. Лев Владимирович участвовал в широко развернувшихся в то время работах по урегулированию и стандартизации орфографии и грамматике русского языка. Он стал членом коллегии, которая редактировала школьный учебник Бархударова.

Последние годы жизни

Лев Владимирович в октябре 1941 года эвакуировался в Кировскую область, в г. Молотовск. Он переехал в Москву летом 1943 года, где вернулся к привычному образу жизни, уйдя с головой в педагогическую, научную и организационную деятельность. С августа 1944 года Щерба был серьезно болен, а 26 декабря 1944 года умер Щерба Лев Владимирович.

Вклад в русский язык этого человека был огромным, а работы его актуальны и по сей день. Они считаются классикой. Русская лингвистика, фонология, лексикография, психолингвистика до сих пор опираются на его труды.