Литературно-исторические заметки юного техника. Литературно-исторические заметки юного техника Читать поединок краткое по главам

Краткий пересказ повести «Поединок» поможет читателю освежить в памяти основные события произведения, а так же разобраться в истинной причине разногласия, которое привело к необратимым последствиям. Сюжет книги в сокращении незаменим в составлении качественных аргументов для сочинений на экзаменах.

Повествование начинается с рассказа о занятиях в шестой роте, которые подходили к концу.Пока одни венные издевались над молоденькими солдатами и отдавали шутливые приказы, чтобы их запутать, командиры отошли в сторону. Офицеры были в хорошем настроении, шутили и мило беседовали. Бек-Агамалов убеждал Веткина, что ему необходимо научиться владеть шашкой, чтобы моментально наказать обидчика, а не лезть за пистолетом. Тут же каждый из них вспомнил историю о том, как военные рубили насмерть тех, кто посмел сделать им замечание. По их мнению, любого штатского нужно убивать на месте, если он посмел оскорбить военного. Оскорблением считалось любое возражение. Но тут раскрасневшийся офицер Ромашов сказал, что нужно позвать человека на дуэль, а не бить сплеча. Ему возразили, что штатский не выйдет на бой — побоится. Так Ромашова описал

Он был среднего роста, худощав, и хотя довольно силен для своего сложения, но от большой застенчивости неловок.

В попытке зарубить чучело Ромашов упал и порезался шашкой.

Прервал эту идиллию полковник Шульгович. Мужчина был в плохом расположении духа. Больше всего досталось подпоручику Ромашову за его неумение вести себя в присутствии начальства. Так же Шульгович отчитал солдата-татарина, который даже не понимает по-русски. Ромашов вмешался и попытался защитить своего подопечного, но полковнику это не понравилось, и он назначил подпоручику наказание в качестве домашнего ареста на несколько суток. Его отчитал и непосредственный начальник по фамилии Слива, но его обидевшийся Ромашов пожалел: уж больно несчастной казалась его выхолощенная войной одинокая жизнь.

Вторая глава: Мечты Георгия

Все чаще Ромашов чувствовал себя одиноко в компании офицеров. Он мечтал об иной доле и горячо стыдился своего унижения на плацу. Он хотел поступить в Академию и стать офицером генерального штаба, чтобы потом вернуться в этот полк и показать всем, каким он стал умным и талантливым, какие надежды он подает. Потом на своей одинокой прогулке он замечтался о будущем: как он усмиряет бунт рабочих, как его благодарит начальство, как он становится разведчиков на германском фронте и совершает военные подвиги. Только бы взять себя в руки и поступить в академию! Но пока он был вынужден прозябать с грубыми офицерами. Более того, он сторонился такой компании, но это было априори невозможно: в маленьком городе некуда было пойти, разве что на вокзал, где он в своей грязной шинели и нелепых галошах был смешон.

Так и не дойдя до вокзала, Ромашов меняет маршрут в сторону дома и приходит в свой флигель, погруженный в мечты о карьере.

Третья глава: Реальность Георгия

Зайдя домой, Ромашов первым делом спросил у денщика не приходило ли ему письмо от поручика Николаева, ответ был отрицательным. На предложение почистить сюртук он с колебаниями и сожалениями ответил отрицательно: он пытался заставить себя не ходить к ним, пропустить неделю или две, но каждый раз ходил и обманывал себя, что это в последний раз. Дело в том, что Георгий давно влюблен в жену Николаева Шурочку и каждый день ждал от нее весточки.

Судьба Ромашова сложилась незавидно: он давно расписал свою жизнь по пунктам, но ни один из них не был воплощен в жизнь. Он купил книги и журналы для подготовки к поступлению в Академию, но не мог заставить себя открыть их. Зато он пил много водки, тосковал и завел длинную и скучную связь с полковой дамой втайне от ее мужа.

Денщик приносит письмо от любовницы Раисы, с которой он иногда встречался. Но он разорвал пошлое и приторно нежное письмо в желтых пятнах от духов и отправился к Николаевым, пообещав себе сделать это в «последний раз». В письме Раиса жаловалась на долгую разлуку и грозила убить себя, если любовник изменит ей.

Четвертая глава: Вечер у Николаевых

В доме Николаевых царило спокойствие. Муж Шурочки готовился к экзамену в академию генерального штаба, ведь два предыдущих он провалил. Александра Петровна занималась рукоделием. Она была очень трудолюбива. Юрий Алексеевич (так звали Ромашова) сел и стал неловко заводить разговор о штабных делах. Шурочка жаловалась и потрунивала над мужем, что он не сдаст экзамен. Он действительно был глуповат, но упорно готовился.

Его жена уповала на этот экзамен, она надеялась, что их жизнь изменится после поступления мужа. Она разразилась «гордыми слезами», когда представила, что проживет жизнь в провинции. Она хотела большого общества и «преклонения». Шурочка отдавала должное глупому, но трудолюбивому мужу, и хотела сама продвинуть его по карьерной лестнице своей хитростью. Она была красива и умна, обладала «гибкостью души», чтобы устроить дела мужа и свои собственные. Про себя Ромашов думал о ней и описывал ее так:

У тебя бледное и смуглое лицо. Страстное лицо. И на нем красные, горящие губы - как они должны целовать! - и глаза, окруженные желтоватой тенью… Когда ты смотришь прямо, то белки твоих глаз чуть-чуть голубые, а в больших зрачках мутная, глубокая синева. Ты не брюнетка, но в тебе есть что-то цыганское. Но зато твои волосы так чисты и тонки и сходятся сзади в узел с таким аккуратным, наивным и деловитым выражением, что хочется тихонько потрогать их пальцами. Ты маленькая, ты легкая, я бы поднял тебя на руки, как ребенка.

Во время беседы Шурочка упомянула о том, что поединки необходимы русским офицерам, потому что в них нет врожденной дисциплины и чести, как у французов и немцев. В них она видит возможность фильтровать надежных офицеров для полка. Настоящий солдат должен не бояться смерти, значит, и дуэли тоже.

На прощание Шурочка предложила Ромашову бывать у них чаще и отказаться от водки: она его портит. Она же советует ему не общаться с местным пьяницей — Назанским. Она бы расстреливала таких людей, будь ее воля…

Пятая глава: Разговор с Назанским

Выйдя из дома Николаевых, Ромашов услышал упрек от денщика Николаевых (больно часто он бывал у них) и от злости на себя и на Шурочку, которую не мог забыть, отправился к своему старому знакомому Назанскому.

Там они мило беседуют и выпивают. Назанский повествует о том, что военная служба ему противна, что прелесть жизни для него заключается в размышлениях, которые он может позволить себе только в запое. Пусть люди не понимают его и осуждают, но ему противно служить ради того, чтобы быть сытым и одетым. Для него наслаждение — думать и чувствовать веру, любовь, умиление, восторг, тоску. Все, лишь бы не опошлять жизнь солдатскими шутками и пошлостями.

Он рассуждает о любви и говорит, что любить не взаимно — прекрасно. Это горькое, но в то же время сладкое чувство. Он говорил о том, что готов все отдать, лишь бы любить сильно и страстно. В порыве откровений Назанский показывает письмо от девушки, которую он когда-то любил. Безнадежно и трепетно. И любит до сих. Ромашов узнает почерк Шурочки. Он читает письмо и узнает, что и Шурочка любила его и бросила, потому что он не смог поменять себя ради нее, а быть с ним из жалости к нему она не захотела.

Ромашов случайно назвал имя Шурочки. Назанский догадался о чувствах подпоручика к замужней даме, но поспешил разубедить его о своей связи, но все было и так понятно. Он со страхом смотрел на Ромашова, их разговор стал глубоким и трагическим предзнаменованием. Они разошлись.

Придя домой, Георгий (иногда Юрия называют Георгием) находит письмо от Раисы с явными угрозами. Она тоже узнала о его чувствах к Шурочке и была крайне рассержена. Она намекала на свою месть. Ромашову стало противно от этой пошлой и грязной связи. Ночью во сне он плакал. Ему снилось, что он в детстве оплакивает свое падение во взрослой жизни.

Шестая глава: Рассуждения о жизни

Ромашов проснулся утром и задумался о том, что держит его под арестом? В детстве мать привязывала его ниткой к кровати, чтобы он не убежал, и он сидел, точно под гипнозом. А что теперь заставляет его сидеть дома? Он хочет гулять и заходить туда, куда хочет, но ему опять показали нитку, и он не смеет ее разорвать. А что, если бы все люди перед войной нашли в себе силы на движение и сказали: «Не хочу!». Тогда бы никому не пришлось воевать, и вся их серая рутинная жизнь была бы не нужна.

Почему же люди не говорят? Почему он сам не говорит ни слова? Глядя на солдат, он видел, что и они не хотят, а ведь когда они умрут, закончится и долг, и честь, и родина, за которые они идут на смерть. Только «Я» является залогом всего существующего, и его мы так безжалостно тираним. Но ведь проблема в том, что ни один офицер при этом не уходит со службы, хотя она никому не нравится. Они просто никуда не годны, ничего не знают, ничего не умеют. Вне службы они, как и сам Ромашов, пропадут тотчас. Они бесполезны для общества и обречены на серую солдатскую жизнь под цвет шинели.

Когда Ромашов находился под арестом, Шурочка навестила его и принесла угощения. Он был рад приходу девушки, он целует ей руки, а она же признается, что он ее единственный друг, но ничего большего между ними нет и быть не может.

Седьмая глава: Обед у полковника

Полковник Шульгович вызывает к себе и отчитывает героя за неповиновение и дерзость. Он знает и про пьянство, и про разврат Ромашова. Тут он затронул тему матери, ведь именно к ней офицер отпрашивался в отпуск, хотя ему было не положено.Услышав о маме, Ромашов с ненавистью взглянул на полковника, еще чуть-чуть, и он бы его ударил! Но тут полковник меняет гнев на милость, говорит о своей любви к офицерам, извиняется и приглашает Ромашова на званый ужин. Там он чувствовал себя униженным грубоватой лаской полковника. За столом в его сторону летели замечания, как и что ему есть. Он хотел уйти, но снова не посмел.

И снова Ромашов идет домой в расстроенных чувствах. Одиночество, тоска овладели им. В то же врем появилось предчувствие любви. Он встретил своего денщика, который на свои деньги по доброте душевной купил ему папиросы. Но Ромашов не посмел нарушить приличия и пожать ему руку как равному. Но зато он пообещал себе раздеваться самому, не привлекая к этому занятию денщика.

Дома он достает тетрадь, которая была уже третья по счету, о его увлечении писательством никто не знает.

Восьмая глава: Собрание офицеров

Герой прибывает на собрание офицеров, куда съезжаются все «сливки общества» в том числе и Раиса. В ее взгляде подпоручик не видит ничего хорошего. Главной темой вечера стали поединки. Мнения разошлись, кто-то считал, что это глупость, другие думают, что только кровь может смыть пятна обиды. Но большинство уверено: дуэль может помочь обществу, причем непременно дуэль с серьезными последствиями. Без смерти и ранений поединок смешон.

Чтобы избежать объяснения с Раисой, Ромашов поменялся с другим офицером (он был назначен распределителем танцев). Вокруг царила провинциальная нищета, прикрытая налетом светскости и жеманства: все были в одним и тех же платьях, говорили одни и те же фразы.

Девятая глава: Объяснение с Раисой

Ромашов видит всю низменность и грязь Раисы, она же упорно заманивает его на танец. Он решил порвать с ней. Танцуя с Раисой кадриль, герой испытывает отвращение к женщине. Она же в свою очередь начинает оскорблять «лилипутку» Шурочку, вспоминать про ее отца, который «проворовался». Она почти кричала, а Ромашов был бессилен что-либо сделать. Героиня злится, говоря, что она пожертвовала всем ради него. На лице Ромашова видна саркастическая улыбка, он знал, что все в курсе ее многочисленных романов. Он признается ей, что между ними все кончено. Раиса же не перестает угрожать ему. Она винит его в том, что он пользовался ею «как самкой», а сам заглядывался на Шурочку.

В ответ он говорит, что она использовала его, чтобы все вокруг о них говорили. Ей льстило его внимание и то, что все знают о нем. Она нарочно выставляла их связь напоказ, ей нужно было поклонение, оно удовлетворяло ее мелочное тщеславие. Ни она, ни он не любили, просто тешились. Он говорил:

Поймите, мне стыдно, мне гадко думать об этом холодном, бесцельном, об этом неизвиняемом разврате!

Раиса довела комедию до последнего акта: наговорила гадостей и скрылась в уборной. Муж ее все знал, но любил жену и отплачивал ее любовникам подлостями на службе.

Ромашов снова задумался о тщетности жизни, о своем моральном падении и разочаровании. Тяжесть никуда не делась: он по-прежнему тосковал о том, что жизнь проходит зря вдали от любви, музыки, культуры. Но никто его не понял, и он осознал свое одиночество.

Десятая глава: Учения

Ромашов опоздал на учения, но от сурового и безжизненного начальника Сливы получил вялый выговор. Обычно Слива был безжалостным солдафоном, зацикленным на службе, и все привыкли к его придиркам.

Во время утренних учений офицеры обсуждают проблему наказания в армии. Ромашов отстаивает точку зрения, что насилие неприемлемо нигде, даже в армии. На учениях он даже запретил подчиненному бить солдата, который не смог освоить упражнение. Но другие люди говорят, что военные успехи России — прямое следствие телесных наказаний, и никаких «личностей» в армии нет. Есть солдаты, а если их не драть, то будут бабы, а не бойцы. Слива, услышав возражения Ромашова, возразил, что через год он и сам будет бить солдат. Ромашов пригрозил ему рапортом с жалобой на его жестокость.

Ромашову все надоело, он устал, но никто из сослуживцев не поддерживает его.

Одиннадцатая глава: Мысли о службе

Герой потерял смысл в офицерских занятиях, ему это не интересно. Видя все эти солдатские бредни, насилие, пошлость, жестокость, он теряет самообладание.

После службы он идет в кабак, где напивается до беспамятства и жалуется сослуживцу на одиночество и непонимание. Он совсем не умеет пить и раскисает с одной рюмки.

Двенадцатая глава: Приглашение

Георгий скучает по Шурочке, ведь он так давно не видел ее. И, о чудо, ему приносят приглашение от четы Николаевых на именины. Денег на подарок нет, поэтому подпоручик идет брать в долг, чтобы преподнести имениннице что-то красивое. Он останавливается на духах.

Он идет за деньгами к странному офицеру, который все деньги тратил на животных. Он любил бывать у него, так как сам обожал зверей. Полковник Брем, добрый и умный человек, дал ему 10 рублей и рассказал о животных.

Тринадцатая глава: Именины

Подъезжая к их дому, Георгий чувствует тревогу. Он думает, что муж Александры обо всем догадался. В последнее время он был сух и холоден с ним. Ромашов уже хотел проехать мимо, как вдруг сама Шурочка вышла и проводила его в дом. Она была мила и любезна с ним. Все поехали на пикник.

Знакомый Михин уговорил его сесть с его сестрами, чтобы с ними не сел грубый офицер с сальными шутками. Ромашов согласился и пригласил к себе тихого офицера Лещенко, которого никто не хотел брать в коляску.

Четырнадцатая глава: Разговор с Шурочкой

На пикнике все было беспорядочно и суетливо. Шурочка казалась очень оживленной и возбужденной. Она смотрела на Ромашова с каким-то особенным чувством и дольше, чем следовало. Потом она призналась ему шепотом, что счастлива, что только ему одному скажет причину своего счастья.

Тем временем Осадчий пропагандировал «веселое кровопролитье» и говорил, что презирает гуманные войны. Его многие поддержали. Но наш герой не слушал: он думал о своем: Николаев слишком пристально наблюдал за ним и женой. Потом он встал и ушел в лес, но Шурочка неприметно отправилась за ним. Наедине они обнялись.

Девушка признается, что влюблена подпоручика, но перспективу в их отношениях не видит. Она ласкающее называет его Георгием (обычно звала Юрием) и говорит о своих чувствах: он снился ей ночью, а утром она учитель хотела видеть его. Она не любит его, но чувствует, и он приятен ей. Но любить она его не может, потому что он слабый и жалкий. Он ничего не добьется в жизни, и уважать такого мужчину не за что. Он, конечно, клялся, что ради нее добьется всего, но она не верила: Шурочка видела его насквозь. Если бы она надеялась на него, она бы бросила нелюбимого грубого мужа. С Ромашовым, как и с Назанским, ее роднила чуткая душа, она видела в герое свою вторую половинку, но разлука неизбежна: она не может рисковать своими перспективами. Если Ромашов сможет добиться успеха, тогда она уйдет от мужа к нему, но до тех пор супругу не изменит, и не изменяла до сих пор. Еще она призналась, что не хочет детей, поэтому не заводит любовника.

Она просит Ромашова больше не приезжать к ним в дом, ведь ее мужа осаждают анонимными письмами, где рассказывается о романе между его женой и Ромашовым. Пока он не верит сплетням, но он очень ревнив, и не стоит испытывать его терпение. Ромашов пообещал не бывать у них.

Муж отвел Шуру в сторону и долго говорил с ней, но она ответила ему с таким выражением негодования на лице, что он отступил.

Пятнадцатая глава: Неудача Ромашова

На службе солдаты готовятся к майскому смотру, ротные избивают солдат с особой жестокостью. Что-то мертвое было в этих маневрах, как будто куклы выполняли их. Ромашов утомился и похудел за время учений. Была лишь одна рота, в которой не было заметно особого рвения — пятая. Там был полковником богатый развратник, который часто заманивал в прислугу маленьких девочек и оплачивал им не только уборку. Эта рота вышла на смотр позже всех, а полковник даже не принял на свой счет замечания. Все солдаты любили его, потому что он не муштровал их зря.

Атмосфера парада захватила Ромашова, он преданно и счастливо смотрел на командира. Но высшие чины смотрели равнодушно: им приелись смотры. Генерал же раскритиковал почти все роты: из-за бесконечных тренировок и издевательств офицеров солдаты были замученными и запуганными. Сам генерал являлся сторонником человечного обращения с воинами и высмеял подготовку, заквашенную на насилии.

Ромашов все больше утверждается в том, что служба это жестокое и никчемное дело. Во время смотра рота не смогла выступить хорошо, и выговор получает подпоручик, потому что именно по его вине рота претерпела крах. Замечтавшись о похвалах генерала и своем признании, он смял все движение роты. Впервые герой задумывается о самоубийстве, ведь теперь он опозорен навеки. Ему кажется, что он противен всем и даже самому себе. Он стыдился недавней мечты о похвалах и восторгах генерала, ведь из-за него 2 недели били людей. Ромашова попросили перевестись в другую роту.

По пути домой он увидел, как фельдфебель бьет солдата Хлебникова по лицу. У него не было сил заступиться, но он осознал, как они похожи с этим маленьким тщедушным солдатиком.

Шестнадцатая глава: Объяснение с Николаевым

По дороге к дому Георгия встречает муж Шурочки. Он хочет поговорить по поводу анонимок. Оказывается, анонимки приходят со сплетнями по поводу Ромашова и Александры. Он просит подпоручика сделать все, чтобы пресечь слухи, то есть больше не появляется в их доме. Ромашов сказал, что знает, откуда анонимки. Николаев взорвался и упрекнул его в бездействии. Они разошлись, договорившись больше не встречаться. Ромашов пообещал принять меры.

Он пришел домой, накричал на денщика и пережил свой позор дома один. Потом он пошел в собрание, но там услышал, как его осуждают за смотр, и передумал заходить. Он ходил вокруг дома Шурочки, но та так и не выглянула в окно. Назанского он тоже не посмел окликнуть. Он шел по дороге и представлял, как все будут жалеть и плакать, когда он покончит с собой. Ромашов даже возроптал на Бога (за что он его ненавидит?), но потом забрал свои слова обратно.

По дороге он увидел солдата Хлебникова, он шел, видимо, с той же целью самоубийства. Ромашов остановил его, они разговорились по душам и оба жаловались на то, что все жестоко и бессмысленно, подло и безобразно в этом мире. Они обнялись и зарыдали. Хлебников больше не мог терпеть издевательств и вымогательств ротного,он готов был на крайние меры. Офицер проводил солдата до лагеря, а сам пошел на откос, и там крикнул Богу, что он — старый обманщик. Если он есть, то сам герой сломал бы ногу в прыжке с откоса — так он загадал себе. Но он прыгнул и остался невредимым.

Семнадцатая глава: Озарение Георгия

Ромашов повзрослел после этого вечера: бросил пить, ходить на танцы и общаться с офицерами. Он стал водить дружбу с Хлебниковым и вник в обстоятельства его жизни: нищая семья, пьяница-отец, куча детей. Из дома ему никто ничего не присылал. Землю у них отняли, не с чего было кормиться. В полку все его жалование забирают командиры. Ромашов стал помогать ему, и в полку этого не одобряли.

Теперь герой жил в мире своей мысли и поражался, как многогранен и интересен этот мир.

Ромашов разочаровывается в службе и отчетливо осознает, что после трех лет службы точно уедет отсюда.

Ромашов начинал понемногу понимать, что вся военная служба с ее призрачной доблестью создана жестоким, позорным всечеловеческим недоразумением.

Он представлял себя литератором, ведь из все дел признавал лишь искусство, науку и свободный физический труд. Военное сословие, как и многие другие, он презирал. Однако пока его книги были настолько несовершенными, что не выдерживали сравнения с классиками.

Однажды он бросил Шурочке букет в окно, пока мужа не было дома, но она прислала гневное письмо с просьбой этого не делать.

Восемнадцатая глава: Офицерская пьянка

В роте происходят печальные события: повесился один из солдат. Но вечером того же дня офицеры пили, гуляли и веселились, дабы снять стресс. Они поехали в публичный дом, и Веткин уговорил Ромашова ехать с ними.

В ходе веселья пьяный офицер достает шашку и начинает ею все рубить. Герою удалось усмирить Бек-Агамалова, а тот уже замахнулся шашкой на женщину из публичного дома, которая пыталась его успокоить. Потом Бек сел с Ромашовым и долго держал его руку в знак признательности: он уберег его от немыслимого на Востоке позора — убийства женщины.

Девятнадцатая глава: Драка

Офицеры продолжают пить, и между ними снова назревает конфликт. Офицер Осадчий цинично ругнулся, когда речь зашла о Боге. Ромашов его остановил. Началась ссора. Неожиданно рядом с Ромашовым появляется Николаев, он говорит, что, такие как Георгий, позорят полк. Он приплел Назанского, и Ромашов возразил, что у недовольства Николаева есть тайные причины. Бек-Агамалов пытался его оттащить, но не смог. Между мужчинами возникает ссора, потом драка, и Ромашов решает вызвать мужа Шурочки на поединок.

Их разнимают другие офицеры, все расходятся. Ромашов чувствовал себя гадким.

Двадцатая глава: Суд

Ромашова вызывают на суд, а Николаев видит его и шепотом просит лишь об одном — не упоминать имя жены и письма. Герой соглашается.

Офицерский суд выносит решение о конфликте между Ромашовым и Николаевым, и разрешить это может лишь поединок. Дуэль может не состоятся, если кто-то из них подаст рапорт об отставке. Оба пошли искать секундантов: никто из них просто не мог подать рапорта. Ромашов выбрал Бек-Агамалова и Веткина, а затем решил отправить к Назанскому, так как почувствовал небывалое одиночество. «Я ПРИГОВОРЕН» — подумал он.

Двадцать первая глава: Проповедь Назанского

Расстроенный Ромашов приходит к своему другу Назанскому. Тот совсем спился, его облик отражал крайнюю степень падения. Они поехали кататься на лодке.

Назанский советует ему отказаться от дуэли и бросить службу. Он говорит, что Георгий должен «начать жить», и гораздо смелее не пойти на дуэль, а отказаться от нее. Если Ромашов убьет человека, он будет с ним всегда, чувство вины его никогда не покинет. А если сам погибнет, то впереди его ничего не ждет: нет ничего хуже пустоты. Разве стоит «офицерская честь» человеческой жизни? Конечно же, нет, и они оба знают об этом.

Назанский анализирует состав их полка и приходит к выводу, что самые умные и талантливые люди спиваются, а те, что поглупее, служат, но ненавидят свое дело. Самые лучшие воины — это те, кто обременен семьей. Они убивают и калечат за тарелку щей. Разве так хочет жить Ромашов? Поэтому не надо драться, надо уходить из полка, пока эта мелочная честолюбивая гонка по колено в крови солдат его не затянул в трясину. Он рассказывает и о ситуации, когда денщик искал правды и защиты у господ — не нашел. Его также били и калечили, только еще больше.

Вот так и все они, даже самые лучшие, самые нежные из них, прекрасные отцы и внимательные мужья, - все они на службе делаются низменными, трусливыми, злыми, глупыми зверюшками. Вы спросите: почему? Да именно потому, что никто из них в службу не верит и разумной цели этой службы не видит.

Назанский также говорит, что не любит и не может любить ближних. Ничто не затаит его поверить, что ради них он должен жертвовать собой. Когда он умрет, все закончится, значит, есть смысл только в том, чтобы самому наслаждаться жизнью, а не жертвовать ею ради сомнительных идей и сомнительного уважения.

И вот, говорю я, любовь к человечеству выгорела и вычадилась из человеческих сердец. На смену ей идет новая, божественная вера, которая пребудет бессмертной до конца мира. Это любовь к себе, к своему прекрасному телу, к своему всесильному уму, к бесконечному богатству своих чувств.

Ромашов принял решение уйти в запас, ведь речи Назанского показались ему убедительными. Однако сам его учитель обессилел и попросил в долг: у него началась трясучка от алкоголизма.

Двадцать вторая глава: Признание Шурочки

Придя домой, Георгий обнаружил у себя дома Шурочку. Она нежно, но страстно упрекает его в том, что он не сдержался и позволил втянуть себя в драку. По городу теперь катятся слухи. Она обняла его, голова мужчины оказалась у нее на груди. В этом положении она поведала о том, как тянула бестолкового мужа наверх, как сама зубрила его науки для академии. Она сравнивала его со своим ребенком и говорила, что не откажется от него, ведь в нем заложено столько ее сил и времени. Но если теперь из-за этой драки он погибнет или не пойдет на экзамен, то все кончено: она бросает его и едет, куда глаза глядят:

Я надругаюсь над собой, но сгорю в один миг и ярко, как фейерверк!

Ромашов уговаривает ее передумать и обещает сделать все, что она хочет. Он хочет отказаться от дуэли, но она заявляет, что этот отказ бросит тень на репутацию мужа. Лучше подраться, и тогда ее Володе все простят, ведь он докажет свою мужественность.

Она просит мужчину принять участие в поединке и заверяет его, что уже договорилась с мужем, и их поединок будет чисто символическим: все промахнутся. Если нет, то она не переживет того, что мужа не возьмут в академию. На прощание Шурочка отдается Ромашову, разыгрывает страсть, но потом деловито целует его холодными губами и покидает его навсегда. Он согласился на все.

Двадцать третья глава: Смерть Ромашова

Дуэль пошла не по правилам, Николаев нарушает ранний договор и делает смертельный выстрел первым. Ромашов умирает, не успевая даже выстрелить в ответ. Вместо главы мы видим сухой рапорт о тех событиях.

Повесть Александра Ивановича Куприна «Поединок» состоит из двадцати трех частей.

«Поединок» краткое содержание по главам

Глава 1

По всему плацу солдаты стояли вразброс: около тополей, окаймлявших шоссе, около гимнастических машин, возле дверей ротной школы, у прицельных станков. Все это были воображаемые посты, как, например, пост у порохового погреба, у знамени, в караульном доме, у денежного ящика.
Офицеры приложили руки к козырькам фуражек. — Прошу продолжать занятия, — сказал командир полка и подошел к ближайшему взводу. — Полковник Шульгович был сильно не в духе. Он обходил взводы, предлагал солдатам вопросы из гарнизонной службы и время от времени ругался матерными словами с той особенной молодеческой виртуозностью, которая в этих случаях присуща старым фронтовым служакам.
Подпоручик Ромашов. Хорошо вы, должно быть, занимаетесь с людьми. Колени вместе! — гаркнул вдруг Шульгович, выкатывая глаза. — Как стоите в присутствии своего полкового командира? Капитан Слива, ставлю вам на вид, что ваш субалтерн-офицер не умеет себя держать перед начальством при исполнении служебных обязанностей…

Глава 2

«Пойду на вокзал», — подумал Ромашов. Но тотчас же он поглядел на свои калоши и покраснел от колючего стыда. Это были тяжелые резиновые калоши в полторы четверти глубиной, облепленные доверху густой, как тесто, черной грязью. Такие калоши носили все офицеры в полку.
Надо отбывать срок командования ротой. Непременно, уж непременно в своем полку. Вот он приезжает сюда — изящный, снисходительно-небрежный, корректный и дерзко-вежливый, как те офицеры генерального штаба, которых он видел на прошлогодних больших маневрах и на съемках. От общества офицеров он сторонится.
» Бешено, с потрясающим криком ринулись солдаты вперед, вслед за Ромашовым. Все смешалось, заволоклось дымом, покатилось куда-то в пропасть. Неприятельские ряды дрогнули и отступают в беспорядке. А сзади их, далеко за холмами, уже блестят штыки свежей, обходной колонны.

Глава 3

За окном мягко гасли грустные и нежные зеленоватые апрельские сумерки. В сенях тихо возился денщик, осторожно гремя чем-то металлическим. «Вот странно, — говорил про себя Ромашов, — где-то я читал, что человек не может ни одной секунды не думать.
Гайнан был родом черемис, а по религии — идолопоклонник. Последнее обстоятельство почему-то очень льстило Ромашову. В полку между молодыми офицерами была распространена довольно наивная, мальчишеская, смехотворная игра: обучать денщиков разным диковинным, необыкновенным вещам.
Прощай, старина!.. Возьми из собрания мой ужин, и можешь его съесть. Он дружелюбно хлопнул по плечу черемиса, который в ответ молча улыбнулся ему широко, радостно и фамильярно.

Глава 4

» Улыбка внезапно сошла с лица Александры Петровны, лоб нахмурился. Опять быстро, с настойчивым выражением зашевелились губы, и вдруг опять улыбка — шаловливая и насмешливая. Вот покачала головой медленно и отрицательно. «Может быть, это про меня?» — робко подумал Ромашов.
Шурочка вдруг быстро, внимательно взглянула на подпоручика и так же быстро опустила глаза на вязанье. Но сейчас же опять подняла их и засмеялась. — Да вы ничего, Юрий Алексеич… вы посидите и оправьтесь немного. «Оправьсь!» — как у вас командуют.
Унзер — какое смешное слово… Унзер, унзер, унзер… — Что вы шепчете, Ромочка? — вдруг строго спросила Александра Петровна. — Не смейте бредить в моем присутствии. Он улыбнулся рассеянной улыбкой. —

Глава 5

5 Ромашов вышел на крыльцо. Ночь стала точно еще гуще, еще чернее и теплее. Подпоручик ощупью шел вдоль плетня, держась за него руками, и дожидался, пока его глаза привыкнут к мраку. В это время дверь, ведущая в кухню Николаевых, вдруг открылась, выбросив на мгновение в темноту большую полосу туманного желтого света.
Думаю, можно… Ходит все по комнате. — Зегржт на секунду прислушался. — Вот и теперь ходит. Вы понимаете, я ему ясно говорил: во избежание недоразумений условимся, чтобы плата… — Извините, Адам Иванович, я сейчас, — прервал его Ромашов. — Если позволите, я зайду в другой раз.
Р.П.» Глупостью, пошлостью, провинциальным болотом и злой сплетней повеяло на Ромашова от этого безграмотного и бестолкового письма. И сам себе он показался с ног до головы запачканным тяжелой, несмываемой грязью, которую на него наложила эта связь с нелюбимой женщиной — связь, тянувшаяся почти полгода.

Глава 6

Таким образом, офицерам даже некогда было серьезно относиться к своим обязанностям. Обыкновенно весь внутренний механизм роты приводил в движение и регулировал фельдфебель; он же вел всю канцелярскую отчетность и держал ротного командира незаметно, но крепко, в своих жилистых, многоопытных руках.
Из окна направо была видна через ворота часть грязной, черной улицы, с чьим-то забором по ту сторону. Вдоль этого забора, бережно ступая ногами в сухие места, медленно проходили люди. «У них целый день еще впереди, — думал Ромашов, завистливо следя за ними глазами, — оттого они не торопятся.
Ромашову вдруг вспомнился один ненастный вечер поздней осени. Несколько офицеров, и вместе с ними Ромашов, сидели в собрании и пили водку, когда вбежал фельдфебель девятой роты Гуменюк и, запыхавшись, крикнул своему ротному командиру: — Ваше высокоблагородие, молодых пригнали!.. Да, именно пригнали.

Глава 7

7 В половине четвертого к Ромашову заехал полковой адъютант, поручик Федоровский. Это был высокий и, как выражались полковые дамы, представительный молодой человек с холодными глазами и с усами, продолженными до плеч густыми подусниками. Он держал себя преувеличенно-вежливо, но строго-официально с младшими офицерами, ни с кем не дружил и был высокого мнения о своем служебном положении.
Бесцветные светлые глаза глядели враждебно. На поклон подпоручика он коротко кивнул головой. Ромашов вдруг заметил у него в ухе серебряную серьгу в виде полумесяца с крестом и подумал: «А ведь я этой серьги раньше не видал». —
Денщик вздрогнул и, вскочив с кровати, вытянулся. На лице его отразились испуг и замешательство. — Алла? — спросил Ромашов дружелюбно. Безусый мальчишеский рот черемиса весь растянулся в длинную улыбку, от которой при огне свечи засверкали его великолепные белые зубы. — Алла, ваша благородия! —

Глава 8

Ромашов пришел в собрание в девять часов. Пять-шесть холостых офицеров уже сошлись на вечер, но дамы еще не съезжались. Между ними издавна существовало странное соревнование в знании хорошего тона, а этот тон считал позорным для дамы являться одной из первых на бал.
Поздоровавшись с тремя офицерами, Ромашов сел рядом с Лещенкой, который предупредительно отодвинулся в сторону, вздохнул и поглядел на молодого офицера грустными и преданными собачьими глазами. — Как здоровье Марьи Викторовны? — спросил Ромашов тем развязным и умышленно громким голосом, каким говорят с глухими и туго понимающими людьми и каким с Лещенкой в полку говорили все, даже прапорщики. —
Музыканты, вальс! — Простите, господин подполковник, мои обязанности призывают меня, — сказал Ромашов. — Эх, братец ты мой, — с сокрушением поник головой Лех. — И ты такой же перец, как и они все…

Глава 9

Здравствуйте, Юрий Алексеевич! Что же вы не подойдете поздороваться? — запела Раиса Александровна. Ромашов подошел. Она со злыми зрачками глаз, ставшими вдруг необыкновенно маленькими и острыми, крепко сжала его руку. — Я по вашей просьбе оставила вам третью кадриль. Надеюсь, вы не забыли?
Кавалье, ангаже во дам! [Кавалеры, приглашайте дам! (фр.)] Ромашов с Раисой Александровной стали недалеко от музыкантского окна, имея vis-a-vis [напротив (фр.)] Михина и жену Лещенки, которая едва достигала до плеча своего кавалера.
Раиса с треском сложила веер. — О, подлец-мерзавец! — прошептала она трагически и быстро пошла через залу в уборную. Все было кончено, но Ромашов не чувствовал ожидаемого удовлетворения, и с души его не спала внезапно, как он раньше представлял себе, грязная и грубая тяжесть.

Глава 10

10 Было золотое, но холодное, настоящее весеннее утро. Цвела черемуха. Ромашов, до сих пор не приучившийся справляться со своим молодым сном, по обыкновению опоздал на утренние занятия и с неприятным чувством стыда и тревоги подходил к плацу, на котором училась его рота.
«Эх, все равно уж! — думал с отчаянием Ромашов, подходя к роте. — И здесь плохо, и там плохо, — одно к одному. Пропала моя жизнь!» Ротный командир, поручик Веткин, Лбов и фельдфебель стояли посредине плаца и все вместе обернулись на подходившего Ромашова. Солдаты тоже повернули к нему головы.
Прошу господ офицеров идти в ротную школу, — закончил он сердито. Он резко повернулся к офицерам спиной. — Охота вам было ввязываться? — примирительно заговорил Веткин, идя рядом с Ромашовым. — Сами видите, что эта слива не из сладких. Вы еще не знаете его, как я знаю. Он вам таких вещей наговорит, что не будете знать, куда деваться. А возразите, — он вас под арест законопатит. —

Глава 11

11 В ротной школе занимались «словесностью». В тесной комнате, на скамейках, составленных четырехугольником, сидели лицами внутрь солдаты третьего взвода. В середине этого четырехугольника ходил взад и вперед ефрейтор Сероштан. Рядом, в таком же четырехугольнике, так же ходил взад и вперед другой унтер-офицер полуроты — Шаповаленко. —
Бондаренко! — выкрикнул зычным голосом Сероштан. Бондаренко, ударившись обеими ногами об пол, вскочил прямо и быстро, как деревянная кукла с заводом. — Если ты, примерно, Бондаренко, стоишь у строю с ружом, а к тебе подходит начальство и спрашивает: «Что у тебя в руках, Бондаренко?» Что ты должен отвечать? —
По крайности не даром хлеб ели. Так-то, господин филозоф. Пойдем после ученья со мной в собрание? — Что ж, пойдемте, — равнодушно согласился Ромашов. — Собственно говоря, это свинство так ежедневно проводить время. А вы правду говорите, что если так думать, то уж лучше совсем не служить. Разговаривая, они ходили взад и вперед по плацу и остановились около четвертого взвода.
Рота, ша-ай… на краул! — Рраз! — гаркнули солдаты и коротко взбросили ружья кверху. Слива медленно обошел строй, делая отрывистые замечания: «доверни приклад», «выше штык», «приклад на себя». Потом он опять вернулся перед роту и скомандовал: — Дела-ай… два! —

Глава 12

Ромашов судорожно и крепко потер руками лицо и даже крякнул от волнения. — Гайнан, — сказал он шепотом, боязливо косясь на дверь. — Гайнан, ты поди скажи ему, что подпоручик вечером непременно дадут ему на чай.
У корыта лежала боком на земле громадная розовая йоркширская свинья. Полковник Брем, одетый в кожаную шведскую куртку, стоял у окна, спиною к двери, и не заметил, как вошел Ромашов. Он возился около стеклянного аквариума, запустив в него руку по локоть.
Ромашов обернулся. — Зверинец смотрели? — лукаво спросил Веткин, указывая через плечо большим пальцем на дом Рафальского. Ромашов кивнул головой и сказал с убеждением: — Брем у нас славный человек. Такой милый! — Что и говорить! — согласился Веткин. —

Глава 13

13 Подъезжая около пяти часов к дому, который занимали Николаевы, Ромашов с удивлением почувствовал, что его утренняя радостная уверенность в успехе нынешнего дня сменилась в нем каким-то странным, беспричинным беспокойством.
Шурочка стояла в черной раме раскрытой двери. На ней было белое гладкое платье с красными цветами за поясом, с правого бока; те же цветы ярко и тепло краснели в ее волосах. Странно: Ромашов знал безошибочно, что это — она, и все-таки точно не узнавал ее. Чувствовалось в ней что-то новое, праздничное и сияющее.
Лещенко поглядел на подпоручика собачьими, преданными, добрыми глазами и со вздохом полез в экипаж. Наконец все расселись. Где-то впереди Олизар, паясничая и вертясь на своем старом, ленивом мерине, запел из оперетки: Сядем в почтовую карету скорей, Сядем в почтовую карету поскоре-е-е-ей. —

Глава 14

Андрусевич, сидевший рядом с Осадчим, в комическом ужасе упал навзничь, притворяясь оглушенным. Остальные дружно закричали. Мужчины пошли к Шурочке чокаться. Ромашов нарочно остался последним, и она заметила это. Обернувшись к нему, она, молча и страстно улыбаясь, протянула свой стакан с белым вином.
Из-за деревьев было видно пламя костра. Корявые стволы, загораживавшие огонь, казались отлитыми из черного металла, и на их боках мерцал красный изменчивый свет. — Ну, а если я возьму себя в руки? — спросил Ромашов. — Если я достигну того же, чего хочет твой муж, или еще большего?
Ромашов опять сидел в экипаже против барышень Михиных и всю дорогу молчал. В памяти его стояли черные спокойные деревья, и темная гора, и кровавая полоса зари над ее вершиной, и белая фигура женщины, лежавшей в темной пахучей траве. Но все-таки сквозь искреннюю, глубокую и острую грусть он время от времени думал про самого себя патетически: «Его красивое лицо было подернуто облаком скорби».

Глава 15

Готовились к майскому смотру и не знали ни пощады, на устали. Ротные командиры морили свои роты по два и по три лишних часа на плацу. Во время учений со всех сторон, изо всех рот и взводов слышались беспрерывно звуки пощечин.
«Глаза дам сверкали восторгом». Раз, два, левой!.. «Впереди полуроты грациозной походкой шел красивый молодой подпоручик». Левой, правой!.. «Полковник Шульгович, ваш Ромашов одна прелесть, — сказал корпусный командир, — я бы хотел иметь его своим адъютантом».
Веткин отошел в сторону. «Вот возьму сейчас подойду и ударю Сливу по щеке, — мелькнула у Ромашова ни с того ни с сего отчаянная мысль. — Или подойду к корпусному и скажу: «Стыдно тебе, старому человеку, играть в солдатики и мучить людей. Отпусти их отдохнуть. Из-за тебя две недели били солдат».

Глава 16

16 Из лагеря в город вела только одна дорога — через полотно железной дороги, которое в этом месте проходило в крутой и глубокой выемке. Ромашов по узкой, плотно утоптанной, почти отвесной тропинке быстро сбежал вниз и стал с трудом взбираться по другому откосу. Еще с середины подъема он заметил, что кто-то стоит наверху в кителе и в шинеле внакидку.
Низко склоненная голова Хлебникова вдруг упала на колени Ромашову. И солдат, цепко обвив руками ноги офицера, прижавшись к ним лицом, затрясся всем телом, задыхаясь и корчась от подавляемых рыданий. —
Хлебников схватил руку офицера, и Ромашов почувствовал на ней вместе с теплыми каплями слез холодное и липкое прикосновение чужих губ. Но он не отнимал своей руки и говорил простые, трогательные, успокоительные слова, какие говорит взрослый обиженному ребенку. Потом он сам отвел Хлебникова в лагерь.

Глава 17

С удивлением, с тоской и ужасом начинал Ромашов понимать, что судьба ежедневно и тесно сталкивает его с сотнями этих серых Хлебниковых, из которых каждый болеет своим горем и радуется своим радостям, но что все они обезличены и придавлены собственным невежеством, общим рабством, начальническим равнодушием, произволом и насилием.
Ромашов кое-что сделал для Хлебникова, чтобы доставить ему маленький заработок. В роте заметили это необычайное покровительство офицера солдату. Часто Ромашов, замечал, что в его присутствии унтер-офицеры обращались к Хлебникову с преувеличенной насмешливой вежливостью и говорили с ним нарочно слащавыми голосами. Кажется, об этом знал и капитан Слива.
Часто, увидав издали женщину, которая фигурой, походкой, шляпкой напоминала ему Шурочку, он бежал за ней со стесненным сердцем, с прерывающимся дыханием, чувствуя, как у него руки от волнения делаются холодными и влажными. И каждый раз, заметив свою ошибку, он ощущал в душе скуку, одиночество и какую-то мертвую пустоту.

Глава 18

Ромашову было противно опухшее лицо Веткина с остекленевшими глазами, был гадок запах, шедший из его рта, прикосновение его мокрых губ и усов. Но он был всегда в этих случаях беззащитен и теперь только деланно и вяло улыбался. — Постой, зачем я к тебе пришел?.. — кричал Веткин, икая и пошатываясь. — Что-то было важное…
Женщины истерически визжали. Мужчины отталкивали друг друга. Ромашова стремительно увлекли к дверям, и кто-то, протесняясь мимо него, больно, до крови, черкнул его концом погона или пуговицей по щеке. И тотчас же на дворе закричали, перебивая друг друга, взволнованные, торопливые голоса.
Ромашов быстро замигал веками и глубоко вздохнул, точно после обморока. Сердце его забилось быстро и беспорядочно, как во время испуга, а голова опять сделалась тяжелой и теплой. — Пусти! — еще раз крикнул Бек-Агамалов с ненавистью и рванул руку.

Глава 19

Собрание, несмотря на поздний час, было ярко освещено и полно народом. В карточной, в столовой, в буфете и в бильярдной беспомощно толклись ошалевшие от вина, от табаку и от азартной игры люди в расстегнутых кителях, с неподвижными кислыми глазами и вялыми движениями. Ромашов, здороваясь с некоторыми офицерами, вдруг заметил среди них, к своему удивлению, Николаева.
От табачного дыма резало в глазах. Клеенка на столе была липкая, и Ромашов вспомнил, что он не мыл сегодня вечером рук. Он пошел через двор в комнату, которая называлась «офицерскими номерами», — там всегда стоял умывальник. Это была пустая холодная каморка в одно окно.
Обо всем будет мною утром подан рапорт командиру полка. И все расходились смущенные, подавленные, избегая глядеть друг на друга. Каждый боялся прочесть в чужих глазах свой собственный ужас, свою рабскую, виноватую тоску, — ужас и тоску маленьких, злых и грязных животных, темный разум которых вдруг осветился ярким человеческим сознанием.

Глава 20

Форма одежды обыкновенная. Председатель суда подполковник Мигунов». Ромашов не мог удержаться от невольной грустной улыбки: эта «форма одежды обыкновенная» — мундир с погонами и цветным кушаком — надевается именно в самых необыкновенных случаях: «на суде, при публичных выговорах и во время всяких неприятных явок по начальству.
Ромашов ярко и мучительно вспомнил вчерашнюю драку и, весь сгорбившись, сморщив лицо, чувствуя себя расплюснутым невыносимой тяжестью этих позорных воспоминаний, спрятался за газету и даже плотно зажмурил глаза. Он слышал, как Николаев спросил в буфете рюмку коньяку и как он прощался с кем-то. Потом почувствовал мимо себя шаги Николаева.
Потирая, точно при умывании, свои желтые костлявые руки с длинными мертвыми пальцами и синими ногтями, он сказал усиленно-вежливо, почти ласково, тонким и вкрадчивым голосом: — Ну да, все это, конечно, так и делает честь вашим прекрасным чувствам. Но скажите нам, подпоручик Ромашов… вы до этой злополучной и прискорбной истории не бывали в доме поручика Николаева?

Глава 21

21 Назанский был, по обыкновению, дома. Он только что проснулся от тяжелого хмельного сна и теперь лежал на кровати в одном нижнем белье, заложив рука под голову. В его глазах была равнодушная, усталая муть. Его лицо совсем не изменило своего сонного выражения, когда Ромашов, наклоняясь над ним, говорил неуверенно и тревожно: — Здравствуйте, Василий Нилыч, не помешал я вам? —
Ромашов бросил весла вдоль бортов. Лодка едва подвигалась по воде, и это было заметно лишь по тому, как тихо плыли в обратную сторону зеленые берега. — Да, ничего не будет, — повторил Ромашов задумчиво. — А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! — воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки. —
Вода в сторону зари была розовая, гладкая и веселая, но позади лодки она уже сгустилась, посинела и наморщилась. Ромашов сказал внезапно, отвечая на свои мысли: — Вы правы. Я уйду в запас. Не знаю сам, как это сделаю, но об этом я и раньше думал.

Глава 22

Можно говорить громко. До все-таки оба они продолжали говорить шепотом, и в этих тихих, отрывистых словах, среди тяжелого, густого мрака, было много боязливого, смущенного и тайно крадущегося. Они сидели, почти касаясь друг друга.
Ромашов сидел, низко склонившись головой на ладонь. Он вдруг почувствовал, что Шурочка тихо и медленно провела рукой по его волосам. Он спросил с горестным недоумением: — Что же я могу сделать? Она обняла его за шею и нежно привлекла его голову к себе на грудь. Она была без корсета. Ромашов почувствовал щекой податливую упругость ее тела и слышал его теплый, пряный, сладострастный запах.
На секунду среди белого пятна подушки Ромашов со сказочной отчетливостью увидел близко-близко около себя глаза Шурочки, сиявшие безумным счастьем, и жадно прижался к ее губам… — Можно мне проводить тебя? — спросил он, выйдя с Шурочкой из дверей на двор. —

Глава 23

Противники встретились без пяти минут в 6 часов утра, в роще, именуемой «Дубечная», расположенной в 3 1/2 верстах от города. Продолжительность поединка, включая сюда и время, употребленное на сигналы, была 1 мин.
Места, занятые дуэлянтами, были установлены жребием. По команде «вперед» оба противника пошли друг другу навстречу, причем выстрелом, произведенным поручиком Николаевым, подпоручик Ромашов ранен был в правую верхнюю часть живота. Для выстрела поручик Николаев остановился, точно так же, как и оставался стоять, ожидая ответного выстрела.

Повесть “Поединок” увидела свет в 1905 году. Это история о конфликте гуманистического мировоззрения и насилия, процветавшего в армии того времени. Повесть отражает виденье армейских порядков самим Куприным. Многие герои произведения – персонажи из реальной жизни писателя, с которыми он столкнулся во время службы.

Юрий Ромашов, молодой подпоручик, тяжело переживающий всеобщее моральное разложение, царящие в армейских кругах. Он часто бывает в гостях у Владимира Николаева, в чью супругу Александру (Шурочку) он тайно влюблен. Ромашов также поддерживает порочную связь с Раисой Петерсон, женой своего сослуживца. Этот роман перестал доставлять ему какую-либо радость, и однажды он решился разорвать отношения. Раиса вознамерилась отомстить. Вскоре после их разрыва, кто-то стал засыпать Николаева анонимками с намеками на особую связь между его супругой и Ромашовым. Из-за этих записок Шурочка просит Юрия больше не посещать их дом.

Однако и других бед у молодого подпоручика хватало. Он не позволял унтерам устраивать драки, постоянно пререкался с офицерами, поддерживающими моральное и физическое насилие над подопечными, чем вызывал недовольство командования. Материальное положение Ромашова также оставляло желать лучшего. Он одинок, служба для него теряет смысл, на душе горько и тоскливо.

Во время церемониального марша подпоручику пришлось пережить самый страшный позор в его жизни. Юрий попросту замечтался и допустил фатальную ошибку, нарушив строй.

После этого случая Ромашов, терзая себя воспоминаниями о насмешках и всеобщем порицании, не заметил, как оказался недалеко от железной дороги. Там он встретил солдата Хлебникова, который хотел покончить с собой. Хлебников сквозь слезы рассказывал о том, как над ним издеваются в роте, о побоях и насмешках, которым нет конца. Тогда Ромашов стал еще ярче осознавать, что каждая безликая серая рота, состоит из отдельных судеб, и каждая судьба имеет значение. Его горе меркло на фоне горя Хлебникова и ему подобных.

Немногим позже в одной из рот повесился солдат. Это происшествие повлекло за собой волну пьянства. Во время попойки между Ромашовым и Николаевым разгорелся конфликт, который повлек за собой дуэль.

Перед дуэлью в дом Ромашова пожаловала Шурочка. Она стала взывать к нежным чувствам подпоручика, говорить, что стреляться они должны обязательно, ведь отказ от дуэли может быть неверно истолкован, однако никто из дуэлянтов не должен быть ранен. Шурочка заверила Ромашова, что ее супруг согласен на эти условия и их договоренность останется в тайне. Юрий согласился.

В итоге, несмотря на заверения Шурочки, Николаев смертельно ранил подпоручика.

Главные герои повести

Юрий Ромашов

Центральный персонаж произведения. Добрый, застенчивый и романтичный молодой человек, которому не по душе суровые армейские нравы. Он мечтал о литературной карьере, часто гулял, погружаясь в размышления, мечты о другой жизни.

Александра Николаева (Шурочка)

Объект воздыхания Ромашова. На первый взгляд, это талантливая, обаятельная, энергичная и умная женщина, ей чужды сплетни и интриги, в которых участвуют местные дамы. Однако на поверку оказывается, что она гораздо коварней всех их. Шурочка мечтала о роскошной столичной жизни, все остальное для нее не имело значения.

Владимир Николаев

Неудачливый муж Шурочки. Он не блещет интеллектом, проваливает вступительные экзамены в академию. Даже его жена, помогая ему готовиться к поступлению, усвоила почти всю программу, а Владимиру это никак не удавалось.

Шульгович

Требовательный и суровый полковник, часто недовольный поведением Ромашова.

Назанский

Офицер-философ, который любит рассуждать об устройстве армии, о добре и зле в целом, склонен к алкоголизму.

Раиса Петерсон

Любовница Ромашова, жена капитана Петерсона. Это сплетница и интриганка, не обремененная никакими принципами. Она занята игрой в светскость, говорит о роскоши, но внутри нее – духовная и моральная нищета.

В “Поединке” А. Куприн демонстрирует читателю всю ущербность армии. Главный герой, поручик Ромашов, все больше и больше разочаровывается в службе, находя ее бессмысленной. Он видит жестокость, с которой офицеры относятся к своим подчиненным, становится свидетелем рукоприкладства, никак не пресекаемого руководством.

Большая часть офицеров смирилась с существующим порядком. Одни находят в нем возможность выместить на других собственные обиды посредством морального и физического насилия, проявить жестокость, свойственную характеру. Другие просто принимают реальность и, не желая бороться, ищут отдушину. Часто этой отдушиной становится пьянство. Даже Назанский, умный и талантливый человек, топит в бутылке мысли о безысходности и несправедливости системы.

Разговор с солдатом Хлебниковым, который постоянно терпит издевательства, утверждает Ромашова во мнении о том, что вся эта система прогнила насквозь и не имеет права на существование. В своих размышлениях подпоручик приходит к выводу, что есть лишь три занятия, достойные честного человека: наука, искусство и вольный физический труд. Армия же представляет собой целое сословие, которое в мирное время пользуются благами, заработанными другими людьми, а в военное – идет убивать таких же вояк, как они сами. Это лишено смысла. Ромашов задумывается над тем, что было бы, если б все люди в один голос сказали “нет” войне, и необходимость в армии отпала сама собой.

Дуэль Ромашова и Николаева – это противостояние честности и коварства. Ромашова убило предательство. Как в то время, так и сейчас, жизнь нашего общества – это поединок между цинизмом и состраданием, верностью принципам и аморальностью, человечностью и жестокостью.

Так же вы можете прочитать , одного из самых видных и популярных писателей России первой половины ХХ века.

Наверняка вас заинтересует краткое содержание самой удачной по мнению Александра Куприна его , проникнутой сказочной, или даже мистической атмосферой.

Главная идея повести

Проблемы, затронутые Куприным в “Поединке”, выходят далеко за рамки армии. Автор указывает на недостатки общества в целом: социальное неравенство, пропасть между интеллигенцией и простым народом, духовное падение, проблему взаимоотношений между обществом и отдельной личностью.

Повесть “Поединок” получила положительный отзыв от Максима Горького. Он утверждал, что это произведение должно глубоко затронуть “каждого честного и думающего офицера”.

К. Паустовского глубоко тронула встреча Ромашова и солдата Хлебникова. Паустовский причислил эту сцену к лучшим в русской литературе.

Однако “Поединок” получил не только положительную оценку. Генерал-лейтенант П. Гейсман обвинял писателя в клевете и попытке подрыва государственного строя.

• Первое издание повести Куприн посвятил М. Горькому. По словам самого автора, всеми самыми смелыми мыслями, выраженными на страницах “Поединка”, он обязан влиянию Горького.
• Повесть “Поединок” была экранизирована пять раз, последний – в 2014 году. “Поединок” стал последней серией четырех-серийного фильма, состоявшего из экранизаций произведений Куприна.

Романтичный молодой офицер по фамилии Ромашов был влюблён в Шурочку, жену его товарища Николаева. Он всё порывается перестать к ним ходить, но никак не может от этого отказаться. Тем временем, его закидывает письмами Петерсон, его бывшая любовница, которую он игнорирует. На полковом балу он всё же объясняется с ней, после чего Николаев начинает получать анонимки с клеветой про Ромашова и Шурочку. Через некоторое время Шурочка приглашает Ромашова на пикник, где она просит Ромашова больше к ним не ходить. А в полку идёт подготовка к смотру, офицеры нещадно бьют солдат. Ромашову их жалко, он пытается их защищать. На смотре проваливается практически весь полк, особенно рота Ромашова. Однажды он случайно заходит в собрание, где ссорится, а затем и дерётся с Николаевым. Офицерский суд постановляет, что только поединок может разрешить их конфликт. Его друг Назанский рекомендует Ромашову отказаться от дуэли и покинуть военную службу. Тот соглашается, но тут к нему приходит Шурочка, которая просит его не отказываться от поединка, а просто не стрелять в друг друга. Отказ от дуэли может плохо повлиять на службу её мужа. Она обещает, что тот в него стрелять не будет. После чего, она бросается в его объятия. На самом деле, на следующий день, Николаев убивает Ромашова.

Краткое содержание (подробно)

После вечерних занятий по уставу гарнизонной службы молодой офицер по фамилии Ромашов бродил по улицам города. Он служил только второй год и имел смешную привычку «думать о себе в третьем лице», прям как в шаблонных романах. В этот вечер ему немного не везло. Приехал командир полка Шульгович, который был не в духе, и сделал выговор одному из солдат Ромашова, татарину, плохо понимающему русский. Оба как солдат, так и подпоручик были наказаны. Так, Ромашов получил четверо суток домашнего ареста. В такие моменты он любил мечтать о том, как вскоре сдаст экзамен и поступит в академию, где сделает блестящую карьеру и всем в полку докажет, какой он на самом деле.

Ромашов часто бывал у своего друга Николаева в гостях, но все обещался больше не ходить туда, так как нельзя всякий раз надоедать людям, тем более что он был безнадежно влюблен в жену поручика Александру Петровну, то есть Шурочку . Его мысли прервал денщик Гайнан, который принес письмо от Раисы Александровны Петерсон. Ромашов давно и нудно обманывал с ней ее мужа, что ему порядком надоело. Его воротило от запаха ее приторно-сладких духов и пошлого тона писем. Вскоре он все-таки отправился к Николаевым. Хозяин был занят. Владимир Ефимыч всё готовился к экзаменам в академию, но каждый раз их проваливал. Шурочка, его жена, прикладывала все усилия, чтобы помочь ему. Она сама уже знала программу лучше него.

Пока Николаев занимался, Шурочка с Ромочкой, как она его называла, обсуждали одну газетную статью о поединках в армии, которые недавно были узаконены. По ее мнению это было сурово, но необходимо для русских офицеров, хотя бы для того, чтобы такие личности как Арчаковский и Назанский знали свое место. Ромашов, в отличие от Шурочки, не считает Назанского плохим. Вскоре заговорили о том, что пора спать и Ромашов ушел. На улице он слышит, как денщик обсуждает его частые визиты к Николаевым и решает навестить Назанского, который уже некоторое время в запое.

В пьяном бреду он рассказывает Ромашову, что когда-то был влюблен в прекрасную женщину. Между ними никогда ничего не было и он считает, что она разлюбила его из-за пьянства. Когда он показывает одно из ее писем, Ромашов узнает почерк Шурочки. Теперь ему понятно, почему она нелестно отзывается о Назанском. Дома его ждет еще одно письмо от опостылевшей любовницы Раисы Александровны. В нем теперь одни угрозы и намеки на то, что ей известно об «отношениях» Ромашова с Николаевой. На ближайшем полковом балу он объявил Петерсон о разрыве, за что она ему обещала отомстить. Вскоре к Николаевым стали поступать анонимки.

На службе тоже намечались неприятности. Начальство было недовольно Ромашовым. Как-то его вызвал к себе полковник Шульгович и устроил разнос. Ему не нравилось то, что Ромашов позволяет себе спорить со старшим по званию, участвуют в офицерских пьянках. От всех этих выговоров у Ромашова голова шла кругом. Он дерзко на него посмотрел и почувствовал, что вот-вот ударит полковника. Шульгович не на шутку испугался, сказал, что это он погорячился, что всех своих офицеров одинаково любит и не хотел обижать. Он предлагает Ромашову помириться и даже приглашает на обед.

В субботний вечер проходило офицерское собрание, а Ромашов был назначен распорядителем бала. Здесь присутствуют все офицеры со своими женам и дочерьми. Была и Раиса Петерсон, его бывшая любовница с уязвленным самолюбием. Во время кадрили она устраивает сцену с бранью в адрес Николаевой.

В конце апреля Ромашов был приглашен Александрой Петровной на их общий день именин. С деньгами у него было туго, уже даже буфетчик не давал сигарет в долг. Но ради такого случая он все-таки занял немного денег у подполковника Рафальского, чтобы купить Шурочке духи. Празднество было довольно шумное. Он сидел рядом с Шурочкой и старался не слушать глупые разговоры и плоские шутки офицеров. Он иногда касался руки Шурочки, что совсем не нравилось Николаеву. После застолья они с Шурочкой прогуливались в роще. Она призналась, что нынче была влюблена в него и, что он ей снился. Он бросился целовать ей руки и повторял, как любит ее. Шурочка призналась, что он ей мил, у них общие мысли и желания, но нужно от этого отказаться. Она торопила его возвращаться, пока их не хватились. Ведь Николаев итак был недоволен анонимками.

В мае проходит корпусный смотр. Все капитаны поднимают свои роты ни свет ни заря, кроме Стельковского. Тот дал выспаться своим солдатам, и они все выглядели «ловкими, молодцеватыми, со свежими лицами». В результате, когда генерал проверял ружейные приемы, как маршируют и перестраиваются для отражения атак, он остался недоволен всеми, кроме пятой роты капитана Стельковского.­ Однако худшее было впереди. Во время церемониального марша, окрыленный торжественным моментом, Ромашов так замечтался, что не заметил как нарушил строй роты. В довершение один измученный солдат падает прямо на глазах у генерала. За это подпоручику Ромашову выносят строжайший выговор и сажают под арест на дивизионной гауптвахте.

Помимо этого публичного позора, добавилось еще и объяснение с Николаевым, который просил больше не приходить к ним и прекратить, наконец, этот бессмысленный поток анонимок. По дороге домой он встретил того самого солдата, который упал в обморок. Фамилия его была Хлебников. Он плакал и жаловался на службу в роте. Его все били, над ним издевались, а он с детства страдает грыжей и непригоден к учению. На фоне этого бедного солдата Ромашову собственные проблемы показались просто пустяком. Самое худшее началось в конце мая, когда у Осадчего в роте повесился солдат. После этого было беспробудное пьянство. На офицерских собраниях все напивались.

Однажды пьяный Бек-Агамалов чуть было не ударил одну из барышень, которая обозвала его дураком. Ромашов еле остановил его. На собрании были и Осадчий с Николаевым. Осадчий устроил безобразную сцену отпевания солдата-самоубийцы. Ромашов потребовал прекратить этот фарс, но тут вмешался Николаев и сказал, что это именно такие, как Ромашов позорят полк, он и Назанский. Между ними разгорелся конфликт, и Ромашов выплеснул свое недопитое пиво Николаеву в лицо, после чего они подрались. Офицерский суд постановил, что эта ссора может закончиться только поединком. Тот, кто откажется от поединка, должен будет покинуть службу. Назанский настоятельно рекомендует отказаться от этого, так как жизнь - явление захватывающее и удивительное.

Вечером к Ромашову пришла Шурочка. Она просила Ромочку не отказываться от этого поединка, ведь это будет выглядеть сомнительно. Она также рассказывала, как потратила годы ради карьеры мужа, а из-за этого случая Николаева могут не допустить к экзамену. Она уверяла, что предупредила мужа не стрелять в Ромашова. Дуэль должна состояться, но никто не должен быть ранен. На прощание она не выдержала и бросилась в его объятия, ведь она знала, что они больше не увидятся. Утром следующего дня состоялся поединок. В рапорте полкового командира сообщалось, что поручик Николаев смертельно ранил подпоручика Ромашова. Тот скончался через семь минут от внутреннего кровоизлияния.

Вечерние занятия в шестой роте подходят к концу. Молодые солдаты путаются и не понимают, чего хотят офицеры. В третьем взводе солдат Мухамеджинов, татарин, едва понимающий по-русски, сбит с толку, на все приказания отвечает: «3-заколу!» Младшие офицеры сошлись поболтать и покурить. Их трое: поручик Веткин, подпоручик Ромашов и подпрапорщик Лбов. Они не понимают, зачем выматывать солдат перед смотром.

Подъезжает поручик Бек-Агамалов, сообщает новость: командир требует, чтобы учили солдат рубке глиняных чучел. Офицеры рассказывают друг другу о случаях неожиданных кровавых расправ на месте и о том, что они проходили почти всегда безнаказанно. Бек говорит, что умение разрубить человека - это сложное искусство. Лбов предлагает всем попробовать на чучеле. Разрубить чучело получается только у Бека.

Едет командир полка, полковник Шульгович. Он обходит взводы, останавливается перед молодым солдатом Шарафутдиновым, татарином, который не может внятно ответить на его вопросы, не знает фамилию своего полкового командира. Ромашов заступается за своего солдата и получает четверо суток домашнего ареста за непонимание воинской дисциплины. Капитану Сливе за Ромашова тоже назначен выговор. Словами шаблонных романов Ромашов говорит по привычке о себе в третьем лице: «Его добрые, выразительные глаза подернулись облаком грусти...»

Солдаты разошлись на квартиры. Плац опустел. Ромашов хочет идти на вокзал, он любит ходить туда по вечерам. Но передумывает и просто гуляет вдоль шоссе, вспоминая сцену на плацу, свое чувство обиды. Но ему больно и из-за того, что на него кричали точно так же, как и он иногда кричал на солдат: в этом он видит что-то унизительное для себя. Ромашов мстительно мечтает, как он поступит в академию, сделает карьеру, блестяще проведет маневры в своем полку, поедет военным шпионом в Германию, а там его расстреляют, но он не скажет им ни своего имени, ни национальности, чтобы все обошлось заключением.

На мгновение он возвращается в действительность, но опять мечтает, теперь - о кровопролитной войне с Пруссией и Австрией, где он храбрее полковника Шульговича.

Ромашов ловит себя на том, что уже бежит, он добежал до дома, удивляется, какие глупости лезут в голову. Дома он лежит на кровати, глядя в потолок, ни о чем не думая. Потом спрашивает у денщика Гайнана, не приглашали ли его Николаевы. Гайнан дает отрицательный ответ.

Денщик-черемис в простых отношениях со своим хозяином. Ромашов разговаривает с Гайнаном о его богах, о том, как оригинально, съев кусок хлеба с острия шашки, он принимал присягу. Подпоручик решает не ходить сегодня к Николаевым, но это обещание он дает себе не первый раз. Он влюблен в жену Николаева, Шурочку.

Получив квартиру, Ромашов был полон планов, купил книги, но уже девять месяцев они лежат в пыли, а Ромашов пьет водку, имеет скучную связь с полковой дамой, тяготится службой, товарищами и собственной жизнью. Денщик вспоминает, что любовница Ромашова прислала письмо. Она приглашает его к себе, но к приторному запаху надушенного письма и к его пошло-игривому тону подпоручик испытывает отвращение. Ромашов понимает, что сегодня он снова пойдет к Николаевым.

Гайнан просит подарить ему бюст Пушкина, который Ромашов собрался выкинуть. Подпоручик соглашается и идет к Николаевым, но там его не ждали. Владимир занят, готовится к последней попытке поступить в академию. Шурочка говорит Ромашову, что не может оставаться здесь, ей нужно общество, умные собеседники. Володя должен пройти в генеральный штаб, тогда они вырвутся из «этой трущобы». Она плачет, потом спрашивает у подпоручика, хороша ли она, смеется над ним. Шурочка зовет Ромашова Ромочкой, спрашивает, не читал ли он в газетах об армейском поединке. Она считает, что поединки - разумная вещь, потому что офицеры - для войны, и свои главные качества в мирное время они могут показать только в дуэлях. Но условия в поединке - как на смертной казни: пятнадцать шагов дистанции, и драться до тяжелой раны. Она видит в них необходимость, иначе не выведутся шулера вроде Арчаковского или пьяницы вроде Назанского. Ромашов не согласен с ней, но сидит и слушает до тех пор, пока она не собирается спать. В этот вечер Ромашов понимает, что его у Николаевых только терпят.

В отместку он идет к Назанскому. Они долго разговаривают. Назанский говорит, что ненавидит военную службу, ему хочется думать о возвышенных материях, о любви. Он рассказывает, что любил одну девушку, но она разлюбила его за то, что он пьет. Он читает ее единственное письмо, и подпоручик узнает почерк Шурочки.

Назанский понимает, что Ромашов узнал почерк и тоже влюблен в Шурочку. Придя к себе, он читает новую записку от Петерсон. Она писала об обмане, о том, что ее сердце разбито и она будет мстить.

На ближайшем балу Ромашов говорит любовнице, что между ними все кончено. Петерсониха злится и клянется отомстить. Вскоре Николаеву стали приходить анонимки с намеком на то, что Ромашов заигрывает с его женой. Начальство тоже недовольно Ромашовым, он как никогда ощущает бессмысленность службы и одиночество.

Утром проспавший Ромашов опаздывает на занятия. Капитан Слива не упускает возможности оскорбить молодого офицера перед строем. Начинаются занятия повзводно. Унтер-офицер Шаповаленко, подчиненный Ромашова, кричит и замахивается на Хлебникова, малорослого, слабого, забитого, тупого солдата. Ромашов одергивает Шаповаленко. Слива рассуждает в присутствии нескольких младших офицеров о воинской дисциплине, о прежних порядках, когда начальник мог беспрепятственно бить солдата. Ромашов возражает, что рукоприкладство бесчеловечно, и обещает подать рапорт на Сливу, если тот будет продолжать распускать руки.

В конце апреля Шурочка приглашает Ромашова на общие именины на пикник. Заняв денег у Рафальского, Ромашов купил в подарок духи. Он сидит на пикнике рядом с Шурочкой, их руки иногда соприкасаются. Николаев выглядит недовольным. После застолья Ромашов идет в рощу, Шурочка приходит за ним и говорит, что сегодня влюблена в него и видела его во сне. Он целует ее платье, признается в любви. Она отвечает, что тоже влюблена, но он жалкий, она должна отказаться от него, потому что думает, что он не добьется в жизни ничего. Она не любит мужа, не хочет ребенка, но уверяет, что не станет изменять супругу, пока окончательно не бросит его. По дороге обратно она просит Ромашова не приходить к ним больше: мужа осаждают анонимками. Николаев отводит жену в сторону и со злостью выговаривает ей. Та отвечает ему «с непередаваемым выражением негодования и презрения».

Корпусный командир недоволен смотром. Только пятая рота капитана Стельковского заслужила похвалу.

Во время церемониального марша Ромашов испытал публичный позор: он замечтался и смешал строй, сместившись от центра рядов к правому флангу. Ему казалось, что генерал заметит и похвалит «красавца-подпоручика» Ромашова. Подпоручик решает, что он опозорен навеки и ему остается только застрелиться. Капитан Слива требует от него рапорт о переводе в другую роту.

На обратном пути в лагерь Ромашов видит, как фельдфебель бьет Хлебникова, упавшего на плацу в пыль, и не находит в себе сил заступиться за солдата. Встреченный Николаев требует от него сделать все, чтобы прекратить поток анонимок. Ромашов отправляется в собрание, но еще из-за двери слышит, как офицеры обсуждают его сегодняшний провал, а капитан Слива прямо заявляет, что из Ромашова никогда не получится офицер. Ромашов обращается к Богу с упреком, что он отвернулся от него. Думая обо всем этом, Ромашов дошел до железной дороги и в темноте увидел солдата Хлебникова, предмет насмешек и издевательств.

Ромашов понимает, что солдат тоже задумал свести счеты с жизнью. Хлебников плачет, уткнувшись Ромашову в колени, рассказывает, что его бьют и смеются над ним, взводный вымогает деньги, которые неоткуда взять. Учения для него тоже пытка: с детства он мается грыжей. По сравнению с горем Хлебникова собственное горе кажется Ромашову пустяком. Он обнимает солдата и говорит, что надо терпеть. Ромашов впервые задумывается о судьбах тысяч таких Хлебниковых, которых он никогда раньше не считал личностями.

С этой ночи в Ромашове произошел глубокий душевный надлом. Отдалившись от общества офицеров, он приглашает к себе Хлебникова, покровительствует ему, впервые задумывается о штатских профессиях. Ромашов видит, что есть только три достойных призвания - наука, искусство и свободный физический труд.

В конце мая в роте Осадчего повесился солдат, после началось беспробудное пьянство. Пили в собрании, потом был скандал у Шлейферши. Бек-Агамалов бросился с шашкой на присутствующих, потом на барышню, обозвавшую его дураком. Ромашов перехватил кисть его руки, сказав, что ему будет стыдно, что он ударил женщину. Бек благодарит его за это.

В собрании Ромашов застает Осадчего и Николаева. Последний демонстративно не замечает Ромашова. Осадчий поет панихиду по солдату-самоубийце, перемежая ее грязными ругательствами. Ромашова охватывает бешенство: «Не позволю! Молчите!» В ответ Николаев кричит, что Ромашов и Назанский позорят полк. «А при чем же здесь Назанский? Или у вас есть причины быть им недовольным?» - спрашивает Ромашов. Николаев замахивается, Бек пытается его оттащить, но Ромашов выплескивает пиво в лицо Николаеву. Назначен офицерский суд чести. Николаев просит Ромашова не говорить о его жене и анонимных письмах. Суд определяет, что примирение невозможно.

Перед поединком Назанский убеждает Ромашова не стреляться, выйти в отставку, ведь жизнь неповторима и удивительна. Назанский недоумевает: неужели Ромашов верит в высший смысл армейского порядка настолько, что готов ради него распрощаться с жизнью? Вечером к Ромашову приходит Шурочка. Она рассказывает о годах, потраченных на создание карьеры мужа, и говорит: если Ромашов откажется от дуэли, Володю не допустят до экзамена. Они должны стреляться, но не так, чтобы ранить друг друга, пистолеты будут не заряжены. Муж ее согласен на это. Шурочка обнимает Ромашова, целует его и предлагает взять счастье, потому что они больше не увидятся. Она отдается любимому.

Штабс-капитан Диц сообщает в рапорте полковому командиру подробности поединка. Николаев ранил Ромашова в живот, и он через семь минут скончался от внутреннего кровоизлияния. К рапорту прилагаются показания младшего врача Знойко. Николаев понял, где была его жена, и зарядил пистолет.

Мотив самосознания личности в повести

В «Поединке» А. И. Куприн показал разложение царской армии. Но проблематика повести шире: взаимоотношения личности и общества, причины неравенства людей и возможные пути освобождения от этого.

Герой повести, молодой поручик Ромашов, задумывается о неправильных отношениях между людьми. Постепенно рассеиваются его иллюзии, Ромашов прозревает. Сначала он делит всех на «людей черной и белой кости», но по мере духовного роста начинает думать о порочности армии и строя общественных отношений вообще. Ромашова мучит разврат офицерства, забитость солдат. Осмысление армейских порядков меняет его взгляд на жизнь. Начинается духовное пробуждение героя. Судьба солдат волнует правдоискателя Ромашова. Честолюбивые стремления занять высокое положение в обществе сменяются разочарованием, депрессией, но это угнетенное чувство заставляет героя познать самого себя. Анализируя происходящее, он не видит смысла в существовании армии: армия без войны - это абсурд, надо, чтобы люди поняли ненужность войны, и тогда армия не будет нужна. Ромашов осознает, что стал частью этой «машины», пытается отгородиться от офицеров, уединиться. Он «точно созрел, сделался старше и серьезнее».

Далось ему такое «взросление» нелегко: он прошел через общественный конфликт, борьбу с самим собой. В сцене ночного разговора с солдатом Хлебниковым на откосе железной дороги Ромашов проявляет сострадание, но уже в следующих строках «чувство нелепости, сумбурности, непонятности жизни» снова преследует поручика. Ощущение духовного падения преследует и Шурочку, но она приспосабливается к мещанскому благополучию. Это ее высший идеал, и она вовсе не родственная Ромашову натура. Она жертвует любовью и жизнью Ромашова ради своего эгоизма. Ромашов же - «естественный человек», он инстинктивно сопротивляется несправедливости, но его протест слаб, наивен. Необходимость немедленного действия заставляет его активно сопротивляться.

После встречи с Хлебниковым в сознании Ромашова наступает перелом, его потрясает готовность человека пойти на самоубийство, поскольку в нем он видит избавление от мученической жизни. Сам Ромашов только что думал о самоубийстве лишь как о способе что-то доказать окружающим. Ромашов впервые задумывается о судьбе простого народа.

В «Поединке» слышится и обличительный голос автора (монологи Назанского). Романтическое предчувствие «светозарной жизни», предвидение грядущих социальных потрясений, ненависть к образу жизни военной касты, способность Назанского оценить любовь противоречат его образу жизни. Но тех, кто пытается пойти против этой системы, ожидает нелегкая судьба. Даже персонажи из военной среды вроде Ромашова обладают очень высоким болевым порогом и малым запасом душевной прочности, чтобы противостоять пошлости и цинизму окружающей их среды. Дуэль с Николаевым - следствие нарастающего конфликта героя с военно-офицерской кастой.

«Поединок» появился во время русско-японской войны, в дни разгрома русского флота при Цусиме, вызвав огромный общественный резонанс, поскольку произведение расшатывало один из главных устоев самодержавного государства - неприкосновенность военных. Проблематика «Поединка» выходит за рамки традиционной военной повести. Позорная реальность русско-японской войны подтверждала пафос повести Куприна. «Поединок» высоко оценили М. Горький, В. В. Стасов, И. Е. Репин, К. И. Чуковский, Ф. Д. Батюшков.